Игорь Шевелев

Капиталистическая опричнина

Владимир Сорокин «Капитал». Собрание пьес. М.: ИП Богат, 2007, 366 стр.

В книгу вошло одиннадцать пьес скандально известного автора, считающегося на Западе классиком современной русской литературы. Между тем, десять из этих пьес, от «Землянки» до «Dostoevsky-trip», были написаны еще в 1980-е – 90-е годы и ставились неоднократно, как в России, так и за рубежом. Потом Владимир Сорокин разочаровался в сценической судьбы своих произведений и, если писал пьесы, то как составную часть своих больших прозаических сочинений. Последние, кстати, не вошли в этот сборник, что подтверждает их «прозаическую природу». Период «драматургического воздержания» закончился неожиданно для самого автора. Однажды в театре «Практика» Владимиру Сорокину так понравилась тамошняя постановка, что он специально написал для режиссера Эдуарда Боякова пьесу «Капитал». Она и дала название нынешнему сборнику и представляет единственную его новинку, - с остальными пьесами особо любознательные могли ознакомиться на авторском сайте В. Сорокина www.srkn.ru. Более того, писателю, по его словам, пришла в голову еще одна пьеса. Он не знает, когда напишет ее, но, поскольку она могла бы войти в нынешнее издание, имеет смысл ждать следующего, дополненного, благо спрос на книги Сорокина, благодаря нападкам «наших», достаточно высок.

«Капитал» явно продолжает гражданскую тему писателя, ярко развитую в романе «День опричника». Как обычно у Сорокина, пьеса достаточно компактна, неожиданна, парадоксальна. Действие происходит в некоем банке, отражая, по словам самого писателя, «имущественные контрасты и внутренние переживания участников классовых конфликтов». Чтобы банк благоденствовал, необходима регулярная хирургическая экзекуция над его хозяином. Подобно Кафке, Сорокин придает идиомам буквальный смысл. Если уж «банковская операция», то специальной твердосплавной микрофрезой на лице банкира делается надрез, - вроде как ставится печать благонадежности режиму, причем, в перспективном сегодня направлении, например, северо-восточном. Направление разреза может обсуждаться, но самостоятельность и достоинство бизнесмена вещь невозможная. Это подчеркивается последующей коллективной игрой банкиров в своем клубе, одно название которой «Задави Ходора» достаточно красноречиво. Выдавливать из себя Ходора банкирам и олигархам приходится в коллективном действе с помощью отработанного механизма: давишь на прикрепленные к себе щипцы, зажимая другого. Ну, а остальные тебя. Заодно публично, как на партийно-комсомольских собраниях, крича от боли, делятся постыдными подробностями первоначального накопления своих бесстыжих капиталов. Побеждает в игре тот, кто прокручивает картинку от нынешнего дня в прошлое, - наш банкир с надрезами.

Любопытно, что, готовя пьесы к печати, Сорокин внес в текст ряд поправок. Например, некоторые блатные выражения в пьесе «Щи», написанной в середине 90-х, показались ему, на нынешний взгляд, наивными. Другие носят более идеологический характер. «Запхание Христа в Богородицу» в давней «Землянке» заменено на нейтральное сегодня «запхание Сталина в Ленина». Этот превентивный «надрез» на собственном писательском теле, - помнится, на сорокинском портрете в прежнем дизайне его сайта как раз и были всяческие надрезы и увечья, - без сомнения приведет к новым капитальным творческим приобретениям. В увечном теле - дух времени.

Игорь Шевелев 

Сюжет для интеллигента

Игорь Сахновский «Человек, который знал всё». М.: Вагриус, 2007, 272 стр.

Игорь Сахновский – писатель опытный, а книжек издал всего две. Первая, «Счастливцы и безумцы» получила премию «Русский Декамерон» (с тех пор зачахшую) и вошла в шорт-лист «Национального бестселлера». Нынешняя еще до выхода в свет стала предметом охоты кинорежиссеров. И то сказать, в аннотации написано, что «роман построен по законам интеллектуального триллера». А известный критик, откликнувшийся на журнальный вариант, назвал его «бульварным романом с элементами порнографии». В общем, и умно, и забирает. Известный режиссер Владимир Мирзоев летом приступает к съемкам фильма по «Человеку, который знал всё».

Если в двух словах, то речь в книге о герое, получающем ответы на любые свои вопрошания. Но феноменальные способности экстрасенса проявились у затерханного неудачника-интеллигента, - ушла жена, денег нет, грядет бомжеватость, лучше не ждать конца и покончить с собой, дотронувшись до открытого электропровода. С этой встряски в нем просыпается телепатия, а с ним сюжет книги - интеллигентный человек в неинтеллигентных обстоятельствах. Маститый критик не прав, - от «бульвара» и пошлости книгу Сахновского отделяет малость: интонация, талант, литература. Ну, и наше время, когда впрямь может произойти все, что угодно. Поэтому лучше прочесть книгу, поразмыслив над ней, чем заглотнуть фильм, который снимут через год, и тот станет «культовым». Предсказывание будущего, знаете ли, заразительно.

Поскольку герой книги – чужой на празднике жизни, то даже выигрышный билет приводит на край погибели. На него ведут охоту криминал, спецслужбы, женщины, любители поживы. В романе Игоря Сахновского бесхитростность книг детства, перенесенная во взрослый возраст - страхи, мечты, ревность, незадачливая любовь, - вот он и читается с радостным изумлением сбывшейся надежды. Ибо в сюжетно насыщенной жизни всякого интеллигента начинают разбирать философские мысли. То же - героя книги. И это самое интересное.

На презентации в ресторане с характерным названием «Разбойник Яношек» Сахновский признался, что списал все с конкретного человека, тот даже собирался прийти лично, но не смог. И е-мейл в приведенной переписке – реальный, можно написать. Я попытался найти в поисковой системе телефон по фамилии человека, но его не оказалось. Проглотив роман, понял, почему.

Игорь Шевелев

В гостях у варваров

«Запретный город. Сокровища китайских императоров». Альбом. М.: «Художник и книга», 2007, 180 стр.

Помнится, в застой изучение Китая было крайне интеллигентным занятием устремления к иному, нежели окружающее. Потом на смену гуманитарному интересу пришли китайские товары и ксенофобия. Пора вернуться к культуре, чему альбом весьма способствует.

Сегодня китайцы показывают в Россию самые редкие и драгоценные свои сокровища. И возникает вопрос, а сможем ли мы их оценить. С нашей точки зрения ничего драгоценного в них нет, - почти без золота, вовсе без бриллиантов. Тушечница да письменные принадлежности, печать да вазы, - да у нас дома не хуже.

Но в стране «китайских церемоний» самые большие драгоценности – это вещи обыденные, но освященные тысячелетней традицией. Сама жизнь для китайца суть ритуал. Трапеза, учеба, досуг, управление государством – у всего свой ритм, правила гармонических соотношений. Сосуды для умывания, зеркала, шкатулки для косметики, муфты, веера, паланкины для передвижений, - все имело сакральный смысл, поскольку принадлежали императорам, выполнявшим в Китае жреческие функции.

Постепенно вникаешь в искусство знаменитой китайской эмали, узнав, что техника перегородчатой эмали, возникла в середине XY века, когда во время дворцового пожара сплавились драгоценные материалы. Оцениваешь уникальную эстетику обработки нефрита. Вот они, любимые императорами сосуды для вина, вазы, настольные украшения из нефрита. То же касается фарфоровых ваз и сосудов.

Самое драгоценное это предметы повседневной жизни священной персоны императора. Все они обладают тончайшими критериями красоты и изысканности, для восприятия которых нужна подготовка. Приходится удивляться платьям, халатам, лаковым миниатюрам. Если главное это тонкая обработка, то для восприятия и глаз должен быть развит.

В книге репродукции и описания чуть более шестидесяти экспонатов из более чем полутора миллионов экспонатов пекинского музея Гугун, созданного на основе императорского дворца в «запретном городе». Почти все они относятся ко временам правления Мин и Цин (XIY-XX века).

Нам показывают кисть, тушь, бумагу и тушечницу, - «четыре драгоценности кабинета ученого», нерв письменной культуры Китая. Тушечница из камней со дна реки Сунгари, родины манчжур, пришедших к власти в Поднебесной. Но само управление страны подразумевало причастность всем таинствам культуры, которой овладевали и манчжуры. Ритуалом было и посещение южных провинций Поднебесной, и осенняя охота в северо-западных землях. Отсюда и ритуальная драгоценность конской упряжи, о которой рассказано в альбоме. Здесь же печать «Драгоценность Сына Неба», входившая в состав «десяти драгоценностей» императора Цяньлуна, чей портрет есть в альбоме. Много внимания уделено украшениям и стилю поведения женщин в гареме императора, ограниченных внутренними покоями дворца. Попробуй при большой конкуренции наложниц удержать внимание императора, тут-то и пригождаются ум и занятия искусством.

В альбоме показаны предметы искусства, посвященные официальной жизни императоров, - трон, парадные портреты, одежда, оружие, буддийские реликвии, - от императорской коллекции редкостей легко перейти к их ученым занятиям, а затем к костюмам и украшениям императриц и наложниц. Этот альбом можно использовать как ворота в культуру Китая, принципиально иную, нежели наша.

Первая | Генеральный каталог | Библиография | Светская жизнь | Книжный угол | Автопортрет в интерьере | Проза | Книги и альбомы | Хронограф | Портреты, беседы, монологи | Путешествия | Статьи | Дневник похождений