Клоака максима, волненья минима

Год погоды. 20 апреля

20 апреля. Радоница то ли на десятый, то ли на девятый день после Пасхи. Погода хорошая, солнце играет, где-то там внутри должны быть силы жить. В хозяйстве все предусмотрено. Белые березки на голубом фоне. Шума города почти не слышно. Жухлые слежавшиеся листья под ногами, кое-где вылезает уже трава, но пыльно и какие-то мокрицы, если приглядеться внимательнее. Есть люди, которые красиво молятся, напоминая этим тихо шумящие листвой деревья. Но пока никакой листвы нет. Только вороны и грачи, расхаживая неподалеку, важно внимательны к чужому присутствию. А мамашам с детскими колясками, устроившимися на поляне, тем ни до чего.

Расхаживаешь вокруг, как легкий ветерок, ни к чему не привязанный. Дунул, и уж нет тебя. Говорят, это дзен-буддизм, искусство исчезновения. Нет, но чтобы так медленно, так постепенно. Между моральной и физической смертью есть момент полного весеннего примирения с собой. Людей с их заботами побоку. Только нежных китайцев читать, только вялые мысли лелеять. Луны нет и не надо. Тайну времени он так и не разгадал, - почему все проходит? Приятная тяжесть в голове сулит мгновенное затмение разума. Ну да, перед тем как погаснуть, лампа вспыхивает ярче прежнего. А там и новый день, пуще прежнего.

На Радоницу все после службы едут на кладбище, помянуть умерших христиан, хотя могут разве христиане умереть, приняв перед этим жизнь вечную? Не нам вникать. Легкие облака закрывают солнце, и птицы сразу поют пуще. Выход на улицу приводит ум в полное смущение множеством лишних впечатлений. Кругом люди, заведенные на какую-то общую жизнь, автомобили, - зачем они все спешат, едут, разговаривают, думала Анна, ища ближайшую электричку. Ах да, вон переход через дорогу, а там пройти парк, и ты на месте. Морфий, какой это чудный способ поддержания тонуса жизни. Разве что все искривляется, но, может, так и надо, чтобы неожиданно.

Ей было все труднее совладать с передвижениями во времени и в пространстве, особенно когда они накладывались друг на друга, и она шла куда-то, глядя на себя со стороны, и тут же себе под ноги и вокруг, хотя глаза, к счастью, мало уже что замечали, разве что животом она все знала. Некоторые мгновения затягивались до абсурда. Она уже все продумала и поняла, а нога еще не опустилась для следующего шага. Или, наоборот, вдруг наступал какой-то провал и, очнувшись, она видела себя уже в парке. Птицы свиристели, и какой-то странный был запах, как из крематория. И она понимала, что здесь красиво именно потому, что далеко видно, листья не мешает взгляду, всегда бы так. Вдруг повеяло шалфеем и тут же исчезло. Она давно не искала причин происходящего, ей было довольно своих страданий от него. Обонятельные галлюцинации одни из самых привязчивых.

Это легкая и приятная бонбоньерка, а не день, вот что это такое! Из школы разбегаются ученики. Боже, как трещала у нее голова от учительских глупостей и несусветного гама одноклассников. Разве она что-нибудь теряет, укладываясь на рельсы. Все закрыто кустарником, и поезд из-за поворота, и рельсы так блестят, как глаза Анны в темноте. Ей что-то такое уже снилось.

 Первая | Библиография | Светская жизнь | Книжный угол | Автопортрет в интерьере | Проза | Книги и альбомы | Хронограф | Портреты, беседы, монологи | Путешествия | Статьи | Гостевая книга