В снегу.  

Год погоды. 7 декабря

7 декабря. Оставил машину буквально на полчаса, и тут же пришлось доставать щетку, очищать заднее стекло. Снег был жесткий, примерзчивый. Ну, да и щетка жесткая.

Сон уже давно как рукой сняло, хотя спал часа четыре, не больше. Даже после крепкого кофе в сон не потянуло, как обычно. Жить не так много осталось, надо дорожить трезвым самочувствием.

В России, как он понял, была особая порода людей, умеющих выживать при нулевой видимости в метели и в снегопаде, наглухо занесенные в степи, способных находить дорогу в лишенной любых ориентиров снежной пустыне. Возможно, он и сам принадлежал к этим же людям.

Основной их принцип – раствориться в происходящем, слиться со средой, не выделяться, поэтому во время снегопада то кажется, что кругом толпы людей, а то – что никого нет вообще. Это потому, что тебя самого нет. Ты весь внутри, это единственное место в России, где можно выжить.

Когда один, когда снег, когда идешь против ветра, а потом приходишь в себя в теплом помещении, в вагоне метро, в пустой кухне, тогда любое слово кажется присланным с неба, высеченным во лбу, данным навсегда. Так и хрустит, бессмысленное, которое, знаешь, забудется, как только придет следующее за ним, и, слава Богу, что забудется.

Снег все усиливался, а с ним и ветер. Началась метель. Кто-то пробивался на избирательный участок отдать голос за очередной блок партийных и тех, кто так просто. Почему-то именно в начале декабря любят в России голосовать. Он даже из раннего детства вспоминал что-то такое, - низенький деревянный дом, крыльцо с красным флагом сбоку, плакат с красными буквами, запах мороза, хруст снега, какие-то здоровые обещания зимы и скорого Нового года, день сталинской конституции. Тогда, видно, и начался разброд мыслей, которые он до сих пор никак в порядок не приведет.

Только, выйдя из дома или из машины, вдруг видишь эти крупные электрические снежинки, летящие наискось. А потом дремлешь в метро, в автобусе. Видно, давление меняется, снегопад все пуще, дома слушаешь, как ветер свистит в окне, сразу становится прохладней, «ветер в нашу сторону», как говорит мама.

Ближе к ночи становится все понятней, что здесь живут особые снежные люди, которые выкопают себе в снегу норку, и спят сладко, видят сны, в которых хотят, как лучше, и ищут особого какого-то снежного человека. Там тот длинный белый коридор, о котором пишет Толстой в «Метели». На яркий черный асфальт, подчеркнутый белым снегом, даже приятно было смотреть. Он спешил домой, там все будет хорошо. Там туалет теплый, с журналом. Вспомнил, как дремал в метро и слушал трех теток и мужа одной из них, которые были, видимо, где-то за городом, на тренинге. Заплатили по 150 долларов за два дня. Были довольны. Когда приехали на конечную, остались две женщины. Одна жаловалась другой, что она все делает одна, мужу без разницы, он ей не помогает. Другая, сказавшая что-то о своем внуке, молча слушала. Пробиваются, как настоящие европейцы. Ему стало их жалко.

Первая | Генеральный каталог | Библиография | Светская жизнь | Книжный угол | Автопортрет в интерьере | Проза | Книги и альбомы | Хронограф | Портреты, беседы, монологи | Путешествия | Статьи | Гостевая книга