Нила Сорского

Год погоды. 20 мая

20 мая. Месяц проходит, и только потом, задним числом выясняется, что он был холодным, как никогда. Притом что где-то горели, не останавливаясь, пожары, и не падало ни капли дождя. Или вполне средним и, значит, лето будет жарким, а, может, наоборот. И остается упиваться сегодняшним днем с дождем, когда самое большое удовольствие это ходить по улицам, потому что ни одного почти человека нет, а те, кто есть, под зонтиками и ничего не видят.

В свое время он пробовал растаять, как сахарный, не удалось, и с тех пор зонтиком не пользовался принципиально. Дома переоденешься во все сухое, сядешь в кресло у огня, протянешь ближе к нему руки, чтобы согреться, вот и довольно.

Несколько дней, например, ходил с сачком, ругая лягушек за глупость. Они метали свои икру в канавы, считая их вполне достаточными после дождя, не понимая, что высохнут ведь, и все потомство пропадет. Переносил сачком в пруд. Когда лягушата появятся, то наверняка заинтересуют местных ежей, которые до того обнаглели, что уже гуляли по участку и днем, по дорожке целым семейством. И ночью босиком уже не пробежишься по траве, потому что обязательно наткнешься на какого-нибудь колючего. А уж ежами заинтересовывается лисенок, чьи норки он видел у самого забора, забрасывая вход в них землей и песком, чтобы собака его не разрыла. Она и так выбегала с участка, чего обычно не делала, когда чуяла лису. Та, видно, так воняла, что и через неделю кобель тревожился, пытался разрыть носом закопанный вход.

А когда они уедут, пруд лисе тоже пригодится. Она будет подталкивать пойманных ежей в воду, чтобы те распрямились, наконец, и она их подденет за деликатесное брюхо, поддерживая популяцию в норме.

Так это он к чему размышляет, глядя в огонь печи. А к тому, что лягушки, оказывается, правы. Дожди идут непрерывно, в канавах полно воды, потомство из икры вполне могло бы выбраться на свет и оттуда. Это он паникер и перестраховщик, а они правду брюхом чувствуют. Ныне считается купальница, жаркое время сева, полные ведра выносят на мостки, чтобы те нагрелись. Куда там… Холод и дождь. Сеять можно только нефть в обмен на продовольствие. А ведра, хоть пустые выставляй, они и так наполнятся.

А, в общем, хорошо. Для того и под дождем вымокнешь, чтобы потом переодеться в сухое и перед огнем посидеть. Можно с книгой, можно и так. А то буквы в последнее время перестали приставать к мозговой оболочке, осыпаются вместе с сухой мозговой крошкой. У других, говорят, в воде мозг плавает, а у него высушивается, как старый орех, и осыпается, он чувствует.

Ближе к выходным дети приедут, побудут недолго и отвезут его домой помыться, привести себя в порядок. Рабочие все равно ничего толком не сделали, из-за чего он сюда и приехал за ними следить. Новых надо искать, а где же тут найдешь. Или пьют, или молотка в руках никогда не держали, жены заставляют на хлеб зарабатывать, а он бывший инженер или врач, тяжелее колбы со спиртом или скальпеля ничего в руках не держал. Да и сам ты, если подумать, тоже хорош, только и остается, что другим выговаривать.

 Первая | Библиография | Светская жизнь | Книжный угол | Автопортрет в интерьере | Проза | Книги и альбомы | Хронограф | Портреты, беседы, монологи | Путешествия | Статьи | Гостевая книга