День свободы воли

Год погоды. 4 мая

4 мая. Сразу наступило лето. После сна умственная деятельность восстанавливается дольше и не всегда до конца. Листья еще не появились, и деревья буквально тужатся, чтобы соответствовать моменту. Особенно тяжело саженцам во дворе, которые просто не знают, что им надо делать. Замерли на детской площадке, голые, тощие, как новобранцы на плацу. Остается положиться на судьбу и плыть по воле волн. Рождаться труднее, чем не быть. И морально подозрительней: все время кажется, что занимаешь чье-то место. Интересно, в небытии тоже такая толкучка, что все время кого-то отпихиваешь?

Полнолуние растет на глубину сна. Копаешь глубоко, до воды, которая испаряется при пробуждении. Дети стучат о стену дома футбольным мячом. Семья отправилась гулять в парк. Пожилая тетка в ярком платье плетется враскаряку с сумкой, глядя с любопытством по сторонам, даже заглянув в машину, где сидит парень, кого-то дожидаясь. В такой солнечный день, да убивать кого-то по заказу за деньги, - нехорошо, не по-людски. Но, коли есть заработок, то и принимаешься за дело. Если не ты, то другие найдутся желающие, а ты просто выпадешь из числа профессионалов. Даже грядки нет на 75 километре, чтобы копаться на ранней пенсии. Пустые бутылки будешь собирать, в баке с мусором копаться. Лучше уж хорошо сделать свое дело, а потом прочитать о нем в криминальной хронике. Да и не надо было хмырям этим деньги воровать или против власти идти, или кому они там еще дорогу перешли, он не вникает, не его это дело. Он солдат революции, как говорили в старину.

Земля сосет солнечное тепло как младенец, поэтому думается тяжело, организм занят вегетативными процессами, трава лезет в рост, распускаются почки, давно пора починить сливной бак в углу законных шести соток, чтобы жена не ворчала, пока сама та копается в огороде величиной с гулькин нос. Тоска одна, а не майские праздники, шутка ли десять дней, телевизор едва живой да «Эхо Москвы», вот и все приятели, чтобы поговорить.

Чистое синее небо накрыло все вокруг, как прозрачным невидимым стаканом, и не вздохнуть. Да что же это такое, думает он, неужели ни одного дела вокруг нету? Он не хотел себе признаться, что слабеет с каждым днем, что все чаще и безысходней болит затылок, напоминая о злом «кондратии», что ходит неподалеку, что мысли все реже собираются в кулачок, когда можно самому себе сказать, что мыслишь, следовательно, существуешь, хотя о чем, собственно, «мыслишь», Бог весть.

Хорошо сейчас где-нибудь на бульварах сидеть, ничего не делая, держа в руках бутылку пива, чтобы делать вид, что чем-то занимаешься, и вкушать сладостное фар ниенте, как где-нибудь в вечном Риме, а не на Пушкинской площади. Но листочки, листочки, вот ведь ничего не скажешь.

Серый асфальт, но не жарко. Если долго идти, то на краю новостроек, увидишь небо. Еще чуть подальше, не пруд, но что-то вроде отстоя воды. Летом там купаются мальчишки, а молодые мамаши выставляют коляски и загорают на солнце бледными ногами. Похоже на психушку, но без халатов.

 Первая | Библиография | Светская жизнь | Книжный угол | Автопортрет в интерьере | Проза | Книги и альбомы | Хронограф | Портреты, беседы, монологи | Путешествия | Статьи | Гостевая книга