Тихая суббота

Год погоды. 24 января

24 января. Когда устаешь, хорошо, что не надо обращать внимание ни на что вокруг. Жаль только зимы, приятного холода, сугробов, тихого вечера, а день уже и проглядел. Когда плохо спишь, волнуешься тем, что написал вчера и напишешь завтра, подсчитывая деньги, которые не заплатят, то и весь день слипается, и мало что успеваешь, хотя все и получается в срок, но через силу. Может, еще успеешь хапнуть морозного воздуха на балконе? Как, однако, сильно топят, молодцы. И от евроокон, сделанных весной, холода совсем не чувствуется. Жизнь, вроде бы, складывается, как надо.

Русская зима устроена так, что именно в ней, на грани холодов, складываются будущие сердечные союзы. Всем хочется тепла, страшно неуюта, вот люди и тянутся друг к другу. При этом день нуждается в сочинении, несмотря на то, что надо сочинять ко времени и совсем другое. Но, не сочинив самого дня, как можно сочинять то, что потом войдет в него? Прокатившись вместе на коньках, долго помнишь эту приятную свежесть во всем теле, кажется, что так будет всегда, что это связано именно с тем, с кем ты катался, держась за руки.

Постепенно привыкаешь к себе. Тихо жжешь с двух сторон, греясь и развлекаясь одновременно. Чтобы внутри было тепло, снаружи резко похолодало, наступила зима, под левой лопаткой болело – все устроено слишком мудро, главное, не перемудрить. На снегу написал: сегодня утром в Голливуде, выезжая из дорогого отеля на своем кадиллаке, ударился о стену и насмерть разбился Хельмут Ньютон. Наше утро – это голливудский вечер, разве не так. Шепчешь, привязывая себя за губы, потому что знаешь, что это скоро и вдруг пройдет.

Шлейф выхлопных газов вьется за машинами следом, поэтому и пустая, по сути, дорога кажется полной странных химерических существ морозной наружности. Все полно сюрреалистических химер, опоздавших на полвека и оттого еще более химерических, что они окружили его и заставляли с собой целовать, говоря, что видят его на своем балу всего в лиловом, - ну, почему же в лиловом, невнимательно улыбаясь, спрашивал он. – Да оттого, отвечали они. И он знал, что и эту дорогу должен пройти до конца.

Зимой все волки белы, это особенная светская пора, которая может принести счастье, если подхватишь волну, и она станет твоей. Сама идея котильона хороша как никогда. Зимой все на улице кажется станцией, с которой куда-то едешь, не можешь доехать, а снег сыплется с крыш вагонов, приятно ударяя в лицо, и само дыхание становится снежным, а лицо мокрым, как от сладких слез, которые так и остались в сердце. Это именно тот мороз, который не позволяет скурвиться от нежданного романтизма.

Заниматься весь день, короткий на свету и бесконечный от настольной лампы, а потом выйти размяться на крыльцо, набросив куртку с капюшоном и вдруг уставиться в небо, снежное от звезд и веток, сквозь которые светит красное окно соседнего дома через мостик. И ни одна собака не залает, будто чувствует космическое торжество момента. Когда-нибудь, думает он, Россия вылетит в космос, только ее и видели. Мочится, и забрасывает след снегом.

Первая | Библиография | Светская жизнь | Книжный угол | Автопортрет в интерьере | Проза | Книги и альбомы | Хронограф | Портреты, беседы, монологи | Путешествия | Статьи | Гостевая книга