1476. Рецензии на Кончаловского, Зингера, Елизарова (МН, 2007, №33)

Игорь Шевелев

Реакционер с открытым забралом

Кончаловский Андрей Сергеевич

Андрей Сергеевич Кончаловский встречает свой юбилей в отличной творческой форме. На экраны выходит его новый фильм «Глянец» с собственной женой Юлией Высоцкой в главной роли. А в самый день 70-летия прошла презентация новой книги «Год на трибуне реакционера», которую знаменитый режиссер написал в соавторстве со своим другом и политологом Владимиром Пастуховым.

Прекрасно зная, как важно творческому человеку привлечь к себе внимание стихий, Андрей Кончаловский не стеснялся в своих рассуждениях о судьбах России. По его мнению, страна не только не готова к демократическим ценностям, но люди, ее населяющие, понятия даже не имеют, что это такое. Это все еще бывшие крепостные, которых на волю-то выпустили всего 145 лет назад, а они не смогли даже воспользоваться этим временем, чтобы перестать гадить за собой в туалетах. Одно спасение – сильное государство и полиция, которые смогут силой втемяшивать в головы этих баранов чувство ответственности перед окружающими, своими детьми и самими собой. Другое дело, где взять этих учителей, когда идиоты, придавленные советской властью, всплыли на поверхность и теперь сами принимают решения. Но демократия и либерализм хороши и возможны в буржуазном обществе, а какая же буржуазия в России? Смех и грех, а не буржуазия. Впору возобновлять в стране настоящий марксизм, на корню побитый мерзкими большевиками. Ведь именно марксизм внятно описывает, как капитал уничтожает в людях все человеческое, а заодно приводит и все общество на край гибели.

Столь же целостны рассуждения Андрея Кончаловского о судьбах России. Нелепо, живя в ней, оплакивать свободу, которой, в принципе, здесь быть не может. Наследница византийской цивилизации, российская государственность обожествляет власть. Для нее естественное состояние это авторитаризм. Хорошая власть прививает людям новый этический кодекс, выращивает буржуазию, воспитывает население с помощью телевидения, которое заменило церковь. А если власть плохая, так уж извините… катастрофа!

Каждый, кто слышал Андрея Сергеевича, знает, как может он быть убедителен, горячо высказывая самые спорные и парадоксальные идеи. А что может быть важнее для художника, как не то, чтобы его было захватывающе интересно слушать. Что и требовалось доказать. Обещанные автором книги «гром и молнии» в сторону действующих политиков и чиновников как бы и возвышают их своим участием в этой грандиозной эпопее, творимой большим художником на глазах у публики.

Игорь Шевелев

На той самой, на Крохмальной

С Зингером не расставаться

Обложка Зингера

Исаак Башевис Зингер "Папин домашний суд". Пер. с идиша. М.: Еврейское слово, 2007, 256 стр.

Исаак Башевис Зингер (1904-1991) - единственный Нобелевский лауреат по литературе, писавший на идиш, немецком диалекте еврейского языка. Век назад идиш знали 11 миллионов человек, но язык вымер с людьми в холокост. Зингер - один из мудрейших писателей ХХ века, - пишет на чистейшем языке человеческой памяти.

Его книга - об отце-раввине, жившем на Крохмальной, одной из беднейших варшавских улиц начала ХХ веке. Раввин, кроме прочего, должен был ежедневно разбирать споры иудеев между собой, выступая судьей, учителем, психоаналитиком и утешителем в одном лице, неким земным прообразом Небесного Судии. Отец с молодости был не от мира сего. Он отказался стать "казенным раввином", потому что для этого надо было сдавать экзамен по русскому языку и собеседование у губернатора. Отказаться ему было легче, чем сделать. Может, поэтому трое из его четырех детей стали писателями: слишком много места он оставлял для чудесной воли Б-га.

Бедный еврейский квартал - это воры, шпана, святые, ученые, бедняки, сумасшедшие, торговцы, революционеры, сионисты, мистики. Все так тесно живут и перемешаны, что одних от других не всегда отличишь. Да и дела разные, - заказали сапоги, а те оказались узкими. Что по этому поводу написано в Торе, как развести спорящих? Для ребенка, с четырех лет читающего священное писание, окружающий мир полон притч и божьих чудес, будь то паровоз, граммофон, небо или дикие коровы вокруг Варшавы, о которых рассказывает сосед-приятель. Казалось, что весь мир вокруг полон переселенных душ, посланных на землю искупать проступки, и мудрый отец принимал их во внимание. Как обычно у Зингера, он не рассказывает истории, а сам является их частью, вовлекая туда и читателя.

Литература на идише еще мало известна у нас в стране. На презентации книги писатель Асар Эппель уверял, что брат нобелевского лауреата был гораздо лучшим сочинителем. Вспомнил он и рассказ Семена Липкина, как Бабель переводил Шолом-Алейхема. На вопрос, как продвинулась работа, ответил, что второй месяц сидит над фразой: «История гешихте майсами».

Игорь Шевелев

Оборотни в обложках

Перемена сознания не гарантируется

Обложка Библиотекаря

Михаил Елизаров "Библиотекарь". Роман. М.: Ад Маргинем, 2007, 448 стр.

Автор шокирующего "Пастернака", по-сорокински разоблачивший культового ловца душ безродной интеллигенции, заходит теперь с другого боку, - соцреалистического. Был в советские времена средний и безликий писатель Дмитрий Громов. Печатал что-то такое о дорогах труда и тихих травах, а под перестройку помер, всеми забытый, никому не нужный. Пока некие любители не распознали, что проза его обладает чудодейственной силой преображения сознания. И создали, как водится, секту приобщающихся к переданному Громовым высшему знанию. И назвали секту - "библиотека". И должны были книги Громова вернуть изверившейся в себе, обнищавшей интеллигенции жизненные силы и духовность. Через пару лет с привлечением бывших афганцев возникла вполне жесткая боевая структура с разведкой и службой безопасности. Конкурентов-то сколько образовалось, - все мнят собственную духовность обрести через культовых авторов.

Речь, как видим, идет у М. Елизарова о реализации простой метафоры: если есть культовые писатели, то должен быть и культ с его атрибутами. Любите читать? - Извольте и саночки возить со своим кумиром! Семь романов Громова давали вкупе некое сакральное послание. Сектанты-почитатели выкрадывают его книги из библиотек. Расшифровка их должна привести к перемене сознания, к преображению природы, к концу света и воскресению умерших. Секты рекрутируются из людей отверженных, криминальных, из бомжей и престарелых старух - на всех романы Громова действовали чудесным образом, наделяя сверхчеловеческими силами.

Все это излагается на двух десятках страниц. Следующие четыреста посвящены не слишком осмысленным диалогам, побоищам и неуловимому сюжету, поскольку такую бодягу ни о чем можно писать до бесконечности, до тошноты, до упора в заднюю обложку. Где-то позади маячит прекрасный советский мир с пятеркой по чистописанию, белым, как сахар, Лениным на площади, с Лелеком и Болеком, с пионером-героем Леней Голиковым. Терпеливые могут долистать. Перемены сознания не будет. Да и само сознание не гарантируется.