Игорь Шевелев

Дневник-2002

Двести шестая глава «Года одиночества»

Чего он боялся больше всего, так это скукоты и однообразия. Но недаром говорят, что человек знает, чего опасаться, поскольку все равно этого не избежит. Он побывал и на вершинах власти, где более всего затруднялся корчить рожи, то улыбаясь, то изображая гнев, и испытывая странные телесные ощущения среди постоянных телохранителей. Побывал и в работягах, ездя каждый день в переполненных автобусах с конечного метро до подмосковной пятиэтажки. Почему-то только обратную дорогу и запоминал, хоть и был под газом. Все зря и без смысла. Сидел в библиотеках, иногда нападая на человеческий язык и на мгновение будто просыпаясь, но тут же съеживаясь в желтом свете реальности. Охотился и был дичью. Писал путеводители и шел по ним. Был женат, на пару окружен жутью и тем любовней совокупляясь, и был одинок, певуч и зорок. Быть любым почему-то приедалось на третий день. Может, поэтому он выбрал службу всем господам сразу. Видя их насквозь, но не презирая, выслушивая каждого, но веря лишь отчасти. Он представлял, что партия идет одновременно по всем полям, но не мог отдать себе отчет, против кого она. Он слишком мало ездил, чтобы выбрать уединенный и красивый край земли и там упокоиться впредь на собственном ребре, не выбирая более между орлом и решкой. А хоть бы и нашел край, где кажется, что принадлежишь миру сему лишь частью, так разве убережется человек от злоумышляющих на него?

Однажды ехал на маршрутке от метро и вдруг в глазах потемнело, и забыл он, куда едет и откуда, и попросил водителя остановить машину, вышел из нее и не мог узнать места, где находился. Кругом совершенно незнакомые дома, кипит жизнь, во дворе детского сада кричат малыши, ездят машины, люди заходят в магазины, самому себе кажешься неприятной песчинкой, попавшей в глаз. Какая-то женщина, увидев его растерянность, спросила, не надо ли ему помочь и что случилось, а он представил, что ответит ей, и, слово за слово, у него с ней может начаться совершенно другая жизнь, и промолчал, только помотал головой, что ничего, мол, сейчас придет в себя. Она посмотрела на него и пошла дальше. А он понял, что, выпадая из жизни, оказываешься нигде, а, впадая в жизнь, - черт-те где. Так, ему предложили заняться чем-то то ли спортивным, то ли строительным, Приставили к нему машину с шофером, дали кабинет с секретаршей, помощника. Он стал входить в курс дела, проводить совещания, с удивлением наблюдать окружающие его странные лица без обычных на них признаков человечности. Отдавал те указания, что было надо, но никак не мог вникнуть в суть происходящего. Хорошо, что живем во времени: ты не можешь чего-то понять, а его, глядишь, уже и унесло текущим моментом, принеся нечто другое, столь же непонятное. Пожалуешься жене, а она как-то странно на тебя посмотрит, а потом, глядишь, а у тебя уже какая-то другая жена, другая семья, и дети другие, и зачем-то вспоминаешь Иова библейского, у которого Бог взял, что дал, а потом опять дал, чего взял, и опять возникли дети и жены, и ослы со стадами, а что все иное, он даже и не кипятился уже.

25 июля. Четверг.

Солнце во Льве. Восход 5.21. Заход 21.49. Долгота дня 16.28.

Управитель Юпитер.

Луна в Водолее. Ш фаза. Заход 5.51. Восход 22.54.

Можно сходить в баню попариться с веничком. Если неправильно прожили предыдущий день, то сваритесь. Время радости, винопития, жизнеутверждения и жизнерадостности.

Камень: сердолик.

Одежда: белая, желтая, золотистая. Избегать темных цветов, особенно коричневого.

Именины: Арсений, Иван, Мария, Михаил, Прокл, Федор.

Больше всего Алиса любила разглядывать эти старые портреты в больших альбомах, напечатанные на роскошной бумаге. Ее волновали не только лица, но и само движение карандаша, сангины, тонкость акварели. Когда никто не видел, она нюхала эти страницы, они даже и пахли по-особому. А что за чудо-люди были изображены на них! Понятно, что она берегла старое «Наше наследие», новые журналы выходили редко, чуть ли не раз в год, но она старалась и их покупать, несмотря на дороговизну. Впрочем, она, скорее, по старой привычке говорила о дороговизне, по разговорам с мамой и подругами по прежней конторе, которая чуть ли не до сих пор еще влачила жалкое существованье. Теперь у Алисы были деньги и немалые. Просто так получилось. Племянник ее мужа, закончил в свое время Губкинский и сейчас сидел в правлении крупнейшей нефтяной корпорации, куда пристроил и своих родичей. В дела мужа она особо и не вникала. Даже на дачу под Подольском поехала в первый раз через год после окончания отделки. Ей хватало и новой квартиры на Георгиу-Деж, которую пришлось долго перестраивать и обживать. Кстати, со старых акварелей, которые она любила разглядывать, она взяла много приспособлений для цветов и оформления интерьера. «В жизни все пригодится», как любила повторять ее бабушка.

При этом Алиса старалась внимательно следить, чтобы хоть малейшая опасность нынешних криминальных разборок обходила ее семью стороной. Мужу не уставала повторять то же самое, так что, наверняка уже достала его. А что делать? Наши страхи питаются новостями газет и телевидения. Наверное, как есть день и ночь, так должна быть нормальная жизнь, - в красоте и искусстве, - и та жуть, что преследует нас страшными снами и историями. Кто же все их придумывает на нашу голову?

Допустим, есть спецотдел КГБ. Но ведь не сами они додумались до этого. Это в высшей канцелярии есть спецотдел, оправдывающий свои действия тем, что люди должны прийти в разум под угрозой самоуничтожения. Алиса представляет себе молодых ангелов-яппи с прямыми проборами на набриолиненных крыльях, которые выдумывают различные мучения малых сих, чтобы те наконец-то очухались. «Шеф, уже и Освенцим их не берет, - докладывают они на утренней летучке, достав бумаги из кожаной папочки. – Может, попробовать дустом?»

2002 год в Стране Чудес.

1 января. Новогодняя ночь, - и новая ручка, подаренная Галей, фиксирует начало года чудес. Жизнь без картинок и разговоров уходит в прошлое. Достаточно полная луна, мимо которой проносятся облака и китайские шутихи. Всю ночь воет, плачет и жалуется собака у соседей снизу, которые то ли умерли, то ли уехали, оставив ее одну. Перелому моей левой руки ровно полмесяца.

Между тем, пересечению мной границы страны чудес все время мешал живот, начинавший болеть в самое неподходящее время. Он, как маячок, с самого начала отвративший меня от многого. Вот и сегодня утром он напомнил о себе болью, против которой пришлось принять две таблетки но-шпы и одну ранисана. Возможно, он заболел от таблетки фестала, которую я принял ночью от тяжести в желудке после новогоднего стола.

Обычное ощущение от первого дня нового года – то же, что у Алисы в начале повести: скуки и тянущегося времени. Только кругом, - наоборот, картинки и разговоры в телевизоре. А скука и потеря времени та же.

Город пустой, все занесено снегом, высоченные сугробы, не пройти, не проехать, зато ни людей, ни машин нету. В метро девушка с подвыпившим мужем и его приятелями не отрывала глаз от меня. Они сошли на Таганской. Вошла малютка Диана, с ногами залезла на сиденье, смотрела в окно, и вдруг заверещала: «папа-папа-папа…» - как бы самой себе, но глядя на меня, когда я открыл глаза. И на обратном пути в дупель пьяная леди в дубленке чуть не падала на меня, а, сев, уснула на плече. Пришлось снова закрыть глаза, что к тебе, мол, это не имеет никакого отношения.

Выходит, что, когда на людях, ни в какую страну чудес нет ни сил идти, ни желания. Вышел из метро на улицу, там тишина, темно, медленно падает снег, градусов 15 мороза, хорошо донельзя, вот она и есть – страна чудес.

Придумал историю, как пьяная крашеная девушка попросила ее проводить, благо, рядом с метро. Вздохнув, отвел, разделись, дал ей свою визитку, чтоб долго не представляться, она быстро все сняла с себя и, не обращая на него внимание, уснула мертвецки. Потоптался, оделся и ушел, захлопнув дверь. А через два дня она позвонила, что у нее там исчезли деньги и драгоценности, потом звонили какие-то крутые, чтобы он до четверга пять кусков вернул, а то они его на счетчик поставят и будет хуже, - адрес его у них есть, а насиловать и грабить девушек у нас никому не позволено.

И автобус домой шел совершенно пустой, а ведь еще и одиннадцати вечера не было. И почему-то в голове все вертелось: «Ой, боже мой. Кто-то был со мной. Сарафан не так. И в руке пятак». И в руке пятак.

2 января. Отвечая на какой-то вопрос Гали, стал рассказывать ей о своих неурядицах на работе, тут же пожалев об этом. Она стала почти кричать, что мне наплевать не только на нее, но и на остальных. Тут-то и выбежал белый кролик с розовыми глазами. Чтобы не бить посуду и не швырять мебелью, я бросился за ним. Наверное, давление падало, что я почувствовал себя не в своей тарелке.

Как ни крути, а идея о том, что все самое важное происходит внутри нас – не из оптимистических.

3 января. Все время искал щель, в которую мог бы юркнуть, а она пришла сама, когда не ждал, и натянула по самые подбровья. И усмехается: мол, не сам хотел этого? – В общем, да: результат один. Из-за больной руки ночью кажется, что умираешь, что все хуже и хуже, выхода нет, кровообращение нарушено, и в «Исповеди» не хватает концовки о причинах преждевременной смерти. Днем приходишь в себя, и нужно спешить, потому что ночью опять все кончится.

Признак старости, болезни и близкой смерти – болезненное деление суток на ночь и день. Чем умнее день, тем безумней ночи. И выхода нет, потому что и то, и другое – в этой голове. Безвыходность. Кролик, ау! Тебя не надо. Медленно и больно отдираешь себя от себя, уж больно нежная оболочка.

В 16.09 зашло солнце, и ничто не мешает умственному бдению долгой ночью. Ныне ты pontifex – строитель моста через ночь, который, правда, все равно оборвется рано или поздно, ухнув прямо посередине.

4 января. Из-за кролика пошел в галерею А-3 на выставку молодых и примкнувших к ним Ани Бирштейн и Сережи Базилева. Сережи не было, а Аня собралась подарить нам работу на старый Новый год, когда окончится выставка. Оттуда поехали с Галей к Нане Никогосян в высотку на Баррикадной. Как сказала Галя, было очень познавательно: узнали про армян, московских художников, Никонове, попугайчиков, мастерских, собак, мужчин, армянских родственников, детей, еду, восточных женщин, дома, - длинный туннель вниз, которой оказалась Москва, начиная с метро и бульвара на Кропоткинской ранним зимним вечером, полном ледяных скульптур. В метро вспомнил сон, который приснился под утро. С какой-то почти уличной девушкой, питая неясные надежды, вхожу в автобус. «Пропустите дедушку», - говорят про меня пассажиры. Я что-то шучу по этому поводу. «Я вам покажу дедушку», - говорит, заступаясь, девушка. Проходим назад, садимся, мы одни. Какой-то человек снаружи разбивает кинокамерой окно автобуса или вагона, я вижу, что в камере ствол винтовки. У нас есть пистолет, я стреляю, разбивая окно полностью, оно падает на того человека, он, ругаясь, исчезает. Но тут входит кондуктор, начиная кричать, что мы ответим за то, что разбили стекло. Говорить, что это не мы разбили, - напрасно. Он кричит. Остается только убить его маленькими пульками, что я и делаю, понимая, что дурацкая история, начиная с этой странной чужой девушки, затягивает меня все больше. Тем более, что нас все в автобусе запомнили, так мы привлекли общее внимание. Я просыпаюсь, думая, как избежать самого худшего – нашей с ней поимки.

Жизнь – длинный туннель, а я читаю названия. Это уже наяву.

5 января. День – туннель – энциклопедия: чтение подряд книг, людей, событий, программ телевидения. Поскольку сегодня все дома, то постоянно проскакивает электрическая искра. К тому же за стеной юноша веселится музыкой день и ночь напролет. Лёнечка подтолкнул мое движение в туннеле соединением глав «Года» с картинками – для последующей записи всего вместе на компакт-диске. Если Алиса будет путешествовать по моей длинной кишке, то что она прочтет там, кроме текстов, скуки, страхов, похотливого желания ее же, - да еще приняв это все за вкусное варенье?..

6 января. Банка с вареньем оказалась пустой. То есть только девочка тронула его, пытаясь спешно заправить в себя, как он извергся. Сон подтвердил, что страхи стареющего мужчины сродни юношеским, тем более, что он знал в себе двойной возраст, - 16 лет и 52 года. Проснувшись, я долго размышлял о ее девических поисках во мне своего отца. Таких, как она, из-за разводов и неполных семей нынче пруд пруди, раздолье старичкам, вроде него. И что, воспитывать ее, ткнувшись в элементарный психосюжет объемом в страницу? Нет, милая, извини.

Да и потом, самое время выбирать себе вдову, а какая из тебя, Алиса, вдова, сама подумай.

7 января. Приметы, по которым узнаешь городское пространство, - булки, хлеб, коробочки с салатом, студнем, паштетом, колбасы, овощи, торт в коробке, перевязанной белой лентой. Дом – это еда, книги, компьютер, телевизор. Всюду окружен собой, и ехать куда-либо – это верх бессмыслицы. Кубатура квартиры ограничена, зато число шагов в ней – бесконечно. Пока жив-здоров. Остается уйти только вглубь.

Что бы ни писали на этикетках банок с вареньем, те пусты. Падая, берешь одни, ставишь на место других. Признаться, и сам пробавляешься писанием этикеток несуществующего. Такая забава, да и деньги стали за это платить. Надеешься втайне, что и сам постепенно перестанешь существовать. Очень холодно, ночью будет меньше минус тридцати, а Юля отправилась через весь город в гости в демисезонном пальто, - старая мамина дубленка ей не нравится. Она все время в этом пальто ходит, пока папа думает, где та страна чудес, откуда ничего этого не видать?

8 января. Первый рабочий день после праздников принес ощущение множества пустых верст текста и усилий вглубь того, что, возможно, называется планетой, не знаю. Наверное. Пересек кучу долгот, широт, длиннот и нудот, а в голове остался разве что шум и надежда на что-то иное. Из-за последнего, видать, и изошел весь на компьютерную переписку. С приложением утра и позднего вечера плюс тексты, которые в библиографической своей сумме дают некий зонд, бурящий почву в надежде творческого выброса. Бурим здесь. Или так: страна чудес – это пустота, а наши тексты – эхо этой пустоты.

9 января. Странное ощущение во время прихода в гости милой Вали Малюковой с мужем Сашей. Словно отчеркнуло мой уход в отдельность, в глубину неизвестно чего. Тем временем, выйдя с ними на улицу за книгой о Гарри Поттере, Галя купила не книгу, а гитару детям в чехле. Саша, Валин муж потом играл на ней и пел песни. К сожалению, мне надо было в это время писать и писать. Другое мне уже мало интересно. Это куда же ты, дружок, сдвинулся от тех, кто только что был рядом?

Куда бы ни сдвинулся, дороги назад нет, только вперед, и это наполняет за полночь торжеством и радостью, после которой будешь чувствовать себя утром, как обычно, несчастным и опустошенным.

10 января. На работе переписка с Вяч. Вс. Ивановым, полоса Г. Вайнера, письма издательствам и от них. Земную ось пройдя наполовину, очутился на Красной площади у Историческому музея, в который не пускали на выставку карт «Пиковая дама». Полчаса ждал Галю, которая меня и пригласила, вошли с трудом и, сделав круг по залу, минут через пять ушел домой. При нулевой температуре (после –27*) приятно быть на улице, а не в помещении, похожем на столовую. Рая получила канадское гражданство и теперь не знает, куда его засунуть.

11 января. Почти не сплю, сижу с удовольствием на работе, принесли книги на рецензию, буду записывать колонку за Вайнштейном, во вторник иду на выставку к 10-летию ММВБ, пишу статьи для Времени и других изданий, беседовал сегодня с Алешей Парщиковым – так постепенно доходят до антипатов с одной кривой левой. Живя непрерывной, хоть и нетягостной внешней жизнью, перестаешь быть, и неважно где – в Новой или старой Зеландии. Главное, что с детства непрерывно пишешь об этом одно и то же.

12 января. Приятное ощущение того, что не успеваешь со своими письменными делами, даже в выходные. Ближе к вечеру отправились с Галей в Оружейную палату Кремля на концерт детей из фонда Спивакова, чтобы по приезду домой тут же отписать об этом. Галя через Андрюшу Бильжо (!) нашла мне хирурга, но я сам восстанавливаю руку горячими ваннами с массажем. Моя «киска» это неуемное желание писать, и формы, которые я сейчас для этого создаю. Вот и «блюдечко теплого молочка» каждый день в час чаепитий. Кстати, арбитражный суд вчера принял окончательное решение о ликвидации ТВ-6.

13 января. Днем приезжает Павлик с семьей поздравлять со старым Новым годом, но Варя плохо себя чувствует, у нее болит животик, рвет, и они через пару часов уезжают с той же Катей, которая возвращается с дачи, с которой и приехали. Ближе к вечеру едем с Галей на Чистые пруды на праздник 20-летия фильма «Покровские ворота», но там нечленораздельная толкучка, и, встретившись с Лёней, который приехал туда от бабушки, мы едем на машине в галерею А-3, но и там почти все уже разошлись, и, выпив воды и съев бутерброд, мы снимаем подаренную нам Аней Бирштейн картину, берем машину и едем домой. По дороге у машины спускает колесо, но кое-как доезжаем. Галя дрелью проделывает дырку и вешает картину мне в комнату напротив кровати. Картина перекошена, нужна рама.

Между тем, Юля пришла с гулянья, надев без спросу Галины сапожки и их раздолбав. Кончилось очередным скандалом и мордобитием, Юля ушла. С моей стороны жить в этом вертепе – оскорбление почище жизни вместе со своими родителями. Я и так автономно существую мимо, поэтому и могу выжить. Но процесс идет, выталкивая все дальше, и окончательной смерти предшествует к несчастью окончательное решение. С новым старым годом, дорогие товарищи.

14 января. После ночного кошмара и безвыходности вдруг видишь утром в окне дорогу, по которой едут машины, видишь идущего по сугробам мальчонку, четкую черно-белую жизнь, и немного взбадриваешься. Вечером поехал на выставку Володи Тучкова в Зверевском центре «Новая русская реклама», там познакомился с В. Строчковым и А. Левиным, обменялся книгами. Юля осталась у бабушки, читает литературу. Кролик-Левин был близок, но за углом исчез.

У Вари желудочный грипп, да и мы с Галей какие-то вялые.

15 января. Бац! и оказался на 10-летии ММВБ в Новом Манеже, где выставка картин концептуалистов, где дефиле моделей Маши Цигаль, где дегустация вин урожая 1992-го года, аукцион по продаже картин и пр. Со вчерашнего вечера болела голова, когда казалось, что заболеваю, а тут прошла от таблетки анальгина, запитой виски со льдом. На работе привозят хорошие книги для рецензий, что приятно. И карточку для банкомата наконец выдали. И Вяч. Вс. Иванов пишет с просьбой помочь Татьяне Цивьян с организацией веб-сайта для института культурологии. Вот он, кажется, кролик, только руку протяни. Юля вернулась от бабушки вечером.

16 января. Ждешь этого дня, чтобы увидеть его дно и записать словами. А тот уходит незамеченным, потому что послал тебе занятия – с утра до позднего вечера, и из этого сплошняка лишнего слова не вытянешь, хоть ты и дома, то есть в своем уме. Что уже почти чудо, которое, впрочем, ты не можешь прочесть его словами. Где тут маленькая дверца за занавеской? И нулевая температура в течение недели все же составляет погоду, что уже хорошо.

17 января. Приложил книгу к жизни, а она не отпечатывается. Упал в бездонную кишку жизни и замкнулся в себе: не трогайте меня. Я полежу в этой кишке в сторонке. Пока не выкакают. У меня свои дела. На работе сижу, копошусь. Потом к маме поехал, посидел с ней за столом, поужинал, посмотрел телевизор. Потом поехал домой, в своей комнате сидеть за компьютером и книгой, только не трогайте. Нетрезвая девушка в вагоне метро, сидя рядом, опустила голову мне на плечо, - я отшатнулся, не надо. Она извинилась, потом вышла на станции «Кузьминки».

18 января. Утром жутко видеть в зеркале дырки между остатками зубов. Или нависшие, как у Ницше и тюленя, усы старческие. Зато женщин в жизни вполне хватит тех, что добры к тебе во сне. Днем тихо долбишь время на компьютере. В перерывах между ездой в метро и пустыми разговорами. Но, как бы ни хотел стать маленьких размеров, выпив из банки, на которой написано: «Пей меня», это не удается. Разве что при чтении. Вот мои волшебные микстуры. А чувство локтя с людьми практически прошло по мере этого локтя выздоровления.

19 января. Говоря о том, что все желаемые сюжеты – внутри тебя, имеешь все-таки в виду и внешние перемены к лучшему. Напрасно, вся жизнь ушла в текст. «Выпей меня, книга!» Даже, когда останавливаешься, видишь, как мимо тебя уходит прочь время. Хорошо, что оно забирает с собой и твоих домашних, наконец-то оставляющих тебя в покое. Ты давно уже научился, подобно Алисе, складываться в себя, как трубка подзорной трубы. Правда, там в норке ни цветов, ни фонтанов. И все время кажется, что это игра такая, поиграют, а потом им станет стыдно, они рассмеются, и все станет, как прежде. Но тут же начинается крик, из которого давно уже выбыл, и понимаешь, что происшедшие изменения – уже навсегда.

20 января. Из хрестоматийного – хождение в магазин за продуктами. Как можно более медленное, выползом, - для долготы прогуливания. Потом, освежившись, обратно к своему столу. В юности, когда жил с родителями и не мог в магазин, - высовывался в форточку. К столу, = чтобы не видеть тех, кто рядом, насельников эволюционного тупика. Выращиваешь себя как особого книжно-очервленного гибрида. Вроде окрыленного гнуса, на борьбу с которым посылали Венедикта Ерофеева. Голова в итоге становится тугой как боксерская перчатка. А глаза – сосредоточенно-расплывшиеся как дырка члена. Семья нужна мыслителю для острастки: сейчас как придут…

21 января. Яд, которого опасалась Алиса, не пробуешь, но с ядом уже живешь. Например, начинают болеть все зубы. С обеих сторон. Или все время хочется спать. Днем. А ночью наоборот. Или часто хочешь есть, но через двадцать минут сидишь в туалете и мучительно тужишься, а потом вчитываешься в лежащий там журнал и уходишь почти ни с чем. Или солнце вдруг переходит в знак Водолея и вечной для тебя, как уже ясно, смерти Ленина. Ну на хрена он тебе? И чем больше людей вокруг тебя, тем больше ты один. Тем более, что людей не столько, чтоб тебя вообще не было. Их в меру, все близкие, и ты один.

22 января. В полночь закрыли ТВ-6. Ночью же умер Дима Пинскер, 30-ти лет. Всюду разлита некая общительная агрессивность, от которой хочется стать «человеком в футляре»: пьяные средь бела дня тычут в тебя в метро пальцем и ведут беседу, 15-летнего сына Андрея Липского раздели днем на станции метро Китай-город, окружили подростки и сняли куртку. В отдел культуры взяли Наташу Зимянину, дочку члена Политбюро и бывшую жену Филиппенко.

23 января. В галерее «Дар» был на презентации книжки Коли Филипповского. А до этого ветер, оттепель, утренняя пустота и одиночество, и не слишком понимаешь, что к чему. Саша Мелихов пришел на работу и подарил два номера «Нового мира» со своим романом. Событий меньше, чем строк, а внутри еще меньше чего бы то ни было, чем событий. Только слушаешь ветер, а ключика (см. Алису) нет вообще. Те, кто тебе нужен, смотрят на тебя странно. И наоборот. Как обычно. Дуда озабочен своими «Мегаполис новостями», которые перестраиваются в серьезную сторону. Лева Мелихов хочет пригласить меня к себе в следующий вторник. Миша Ромадин приглашает на презентацию альбома своего отца в Литмузее на Трубниковском. Будет петь народную песню, которую пел с отцом. В полпервого ночи Галя подняла скандал, что Юля взяла себе новое постельное белье, которое Галя купила для себя. Послала меня объявить это Юле. По-моему, она просто сошла с ума. Несчастье.

24 января. Ходили с Галей в клуб «Монолит» дегустировать виски «Джонни Уокер». Туда и обратно ехал отдельно, читал Сью Таунсенд, ощущая себя 14-летним мальчиком, ведущим дневник, и его разводящимися родителя одновременно. Как говорил 20 лет назад Фима Брун: «Нельзя же постоянно жить в состоянии стресса!» Значит, можно. Тоска и черная демисезонная Москва в дождике: «Съешь меня!» Лёнечка вроде бы пошел учиться играть на гитаре.

25 января. С Галей в «Тропикане» на выставке Татьяны Назаренко. Были все, было очень приятно в новом костюме, даже Галя была «Съешь меня!» Голова растет пусть в непонятную сторону, но в какой-то момент и это неважно. Ешь пирожок и ни о чем не думаешь. К тому же дни парные: иностранные и свои родные. Вот в последних: Володя Брайнин и Володя Любаров, Аня Бирштейн, которой я говорил о ее работе, висящей в моем кабинете, Стас Каракаш и Таня, рассказывавшие о его приезде из Ленинграда, Ира Барметова с мужем-фотографом, Щербина и Тягны-Рядно, подаривший календарь своих фотографий на этот год. Андрей Герцев, которого я представил Вадиму Жуку и Борису Мессереру, Света Васильева, обидевшаяся за статью о «Пиковой даме», но простившая после двух рюмок, Лариса Шамикова, которая еще думает по поводу Вяч. Вс. Иванова, которую я представил Стасу, Коленька Климонтович и так далее, Алимов и Сережа Бардин, много девиц и так далее.

26 января. В течение дня ощущаешь себя то совсем рядом, это когда пишешь. То в пугающей дали неопределенного будущего, от которого не спрятаться: некуда. Нет ничего, кроме безвыходного будущего. В самое ближайшее время предстоят интервью с Давидом Маркишем, Таней Назаренко, Львом Мелиховым. На улице дует сильный ветер, свистит, метет метель, видимая в свете фонаря, и ты сам в какой-то дали от самого себя, в полутьме печали. Ничего не понятно. Спасают статьи, которые пишешь все время, словно прикрываясь ими от очевидного ничтожества.

27 января. Обнаружил себя на довольно большом расстоянии от себя нормального. Какой-то депрессивный невроз с беганьем по квартире во время выбора, что надеть, идя на день Холокоста в федерации мира и согласия на пр. Мира. Пригласила туда, позвонив Алла Гербер, сказав, что будут послы Израиля и Германии. Послы были, а, кроме них, полный зал школьников, участников конкурса, узники, вроде Риты, и не хватало только мне прийти в лучшем выходном костюме. Галя не успокаивает, но впадает в быструю истерику, что она возвела меня на пьедестал и пр. А костюм я не хочу надевать назло. Но все это пока в достаточно несильной мере, которая только позволяет догадаться, что будет дальше в течение этого года в стране чудес.

Сегодня, кстати, 170 лет со дня рождения Льюиса Кэррола.

28 января. Уже к девяти утра приехал в Президент-отель на Якиманке беседовать с Давидом Маркишем, - по указанию Оли. Оттуда заехал на работу и потом сразу – домой. Взбодрился из-за рано и удачно начатого дня, а, может, просто погода такая: после долгой гнилой погоды выглянуло солнце, расчистилось небо, чуть похолодало и как будто пахнуло будущей весной, - можно посмотреть в щелочку на этот сад.

29 января. Не знаю, ударился ли головой о свой потолок? Утром еле встал после полнолунного возбуждения накануне, еле собрал мозги и желание жить. На работе приносят книги, случаются встречи, я как бы себя занял. Дома пишу допоздна Давида Маркиша, договариваюсь на четверг с Таней Назаренко, и немного оживляюсь. Не поспеваю к маме, звонить Захарову по поводу книги интервью. За работой кажется, что ничего не происходит, потому что внутри себя нет масштаба внешних изменений, а внутри жить не успеваешь. Белый Кролик, где ты, неужели я тебя не заметил?

30 января. Все занесло снегом и сразу подумал: «Вот уже скоро и Новый год». Потом вспомнил, что уже месяц как новый год, а до Нового еще не скоро. Зима скачущих температур, не столько веселья, сколько быстро и незаметно проходящего времени. Окружил себя со всех сторон непонятно в какую даль уходящими текстами, и идешь сразу по всем направлениям. Весело, непонятно куда.

31 января. Плевать на всех Герцогинь страны чудес! Встал рано, подготовил рукописи книг интервью и «писем к другу» на завтра для Захарова. Потом поехал с работы к Тане Назаренко, записал первую беседу для будущей книги ее жизни к 2004 году, к ее юбилейной выставке в Третьяковке, о чем тоже надо поговорить с Захаровым. Потом встретился с Галей, которая была с Аидой, и пошли в клуб «Самолет» на презентацию «Нивеи» с игрой в боулинг и прочим. Но мне было не в кайф, девушки все время играли в боулинг, а я тихо ушел нафиг, злой.

1 февраля. Создана финансовая полиция, будут отслежены сделки более 20 тысяч долларов, в Подмосковье вводит приватизацию дачных участков по рыночным ценам, т.е. свыше 1200 долларов за сотку, новые налоги, цены, пенсии, трудовые кодексы, а я рад, что рядом с мамой купил три батона колбасы, что ехал от нее домой в пустом автобусе, что взял кучу книг у Захарова и т.д. То есть, что морозец и на душе комфортно, а маниакально-депрессивная сосредоточенность немного отпустила. И частная моя жизнь вне таблицы умножений. А вечером прихожу, Лёня спит, хоть всего десять вечера, потом приходит Юля с заплывшим синим глазом, который ей Леня подбил, оглохшая на ухо, с ушибами головы. Лена обрабатывала ей раны.

2 февраля. За ночь нас подменили, как Алису. Дети - с синяками под глазами друг от друга. Юля начала разговаривать с Галей. Дети борются за влияние на нее, то есть за свою жизнь, которую от нее впитывают. У меня при этом какая-то странная роль, молчащего будущего покойника, которого будут ощущать как хороший пример. Поэтому я – за книгами, ощущая, как от них и недосыпания потихоньку испаряется мозг. Книги сбивают мысли с одинокого толка, чем и хороши. В лучшие минуты мне кажется, что все книги находятся в родственной связи друг с другом, и если ее выявить, то это и станет главной искомой книгой, даже если ее придется написать тебе самому. Именно, тебе самому.

3 февраля. Мы с Галей уже в таком возрасте, когда обижаются друг на друга, чего-то не расслышав. Опять же изжога. С утра поехал к Павлику. Варя, которой 4 марта будет два года, выбегает, обнимается, целуется, танцует, показывает игрушки, складывает пазл, поет «В лесу родилась елочка», повторяет любые слова. Жаль, что мой папа, - настоящий дедушка, а не фальшивый, как я, не дожил до этих нежностей. В следующую субботу Саша с Павликом хотят на заработанные Павликом 1400 долларов купить 5-ю модель Жигулей у приятеля Владимира Ивановича (Сашиного папы), которая от силы проработает год. Когда новую машину можно купить за три тысячи. На сомнения Павлик говорит, что уже неудобно отказываться.

4 февраля. Юле снился сон: ее расстреливают на поле из автомата в живот, там война, где-то здесь ее ребенок бегает, которого она просит увести и не говорить ему, что с ней случилось, и просит нам, родителям, передать, что она нас любила, несмотря на то, что мы в этом сомневаемся, потом ее оперируют, под наркозом она видит всю свою жизнь, но быстро приходит в себя, а операция и не начиналась, потом врач режет ей живот, пулька выпрыгивает и скачет, врачиха ее ловит, но куда-то уходит, и опять она поле, и ее ребенок, и тут постепенно просыпается. Как после множества подобных рассказов и моей реакции на них воспринимать дам и девушек? Психологическая усталость писательского металла. Так закалялась писательская сталь. Не от сего мира.

5 февраля. У Оли Тимофеевой день рождения на работе. Ощущение полной постыдности происходящего со мной – интервью для Вайнштейна с каким-то бывшим главой спорткомитета, пенсионером, к его 70-летию. Пора делать задний ход. Страна чудес – не здесь. Тем более, что на улице явные первичные половые признаки весны – плюс пять градусов. И – на волю. Обретать себя. Птичка Божия не знает ни заботы, ни хлопот… Раечка должна приехать 19 февраля до 12 июня.

6 февраля. Высказал все Оле по телефону. Всюду нестыковка (начал с «Известий», больше некуда), не знаю, куда рыпаться, нет пространства для отступлений и маневра. Стал Лёнечка просить помочь с уроками, - не с математикой, с гуманитарными, а я даже напрячь голову не могу, - то ли в сон, то ли в сердечный приступ от отчаяния и бессилия клонит. Одно в жизни и поддерживает – отчаяние. Людей уже не могу выносить даже приближающихся. Никуда не годен, - вот и вся страна чудес. Закрыться и не выходить. Войдут, а никакого Александра Ивановича не было. Да, старый старичок, но ведь и всегда был никчемным.

7 февраля. Все хорошо, когда есть, чем себя занять на работе. Например, распечатывать свои старые статьи, проверять текст «Года», одновременно занимаясь текущими делами. Но и их надо иметь побольше, чтобы не утонуть в луже из собственных слез. Поэтому утром, встав пораньше, едешь к маме, сперва купив в местных магазинах продукты к будущему юбилею, а от мамы, позавтракав, поговорив, уже на работу.

8 февраля. Со временем успокаиваешься на меньшем зле, становясь, видимо, и сам маленьким. На работе дрянь, но без работы еще будет хуже. Дома, когда разговариваешь, начинают дрожать руки и трудно писать, но без дома еще будет хуже: бомжи в метро плохо пахнут, и ты будешь таким же. Успокаиваясь на меньшем зле, постепенно и сам исчезаешь. Кстати, и на работе отдел культуры переселяют на другой, общий этаж, в меньшее помещение.

9 февраля. В отеле «Марко Поло» на семинаре по «вкусу в философии и обыденной жизни». Подорога, О. Вайнштейн, Е. Петровская, Б. Дубин, А. Доброхотов, О. Аронсон и спонсирующий фонд А. Долгин из черной металлургии и бывшей галереи «Арт-гештальт». Потом богатый фуршет и нормальное ощущение, несмотря на раннее вставание в субботний день и открытие зимней Олимпиады. Юля на Кубке Дэвиса, Лёня купил мобильный телефон за 3300 рублей.

10 февраля. Погружаешься в себя и в очередную книгу. То есть, в общем, живешь так, как хотел. Жизнь состоит из событий вокруг тебя и из твоей работы внутри себя. Галя с утра поехала с Лёней на картинги под гостиницей «Россия», потом одна к Павлику, с Сашей на ее машине в ИКЕА, с покупками с ней же к нам домой, Павлик нервничает, что ему завтра сдавать работу, а он должен сидеть с Варей, которая встретила Галю на улице словами: «А где подарки?» Юля на курсах, потом гуляет. Лёня гуляет, потом делает уроки. Все непрерывно звонят мне со своих мобильных телефонов, от чего уже можно повеситься.

11 февраля. Целый день пишу – о семинаре по вкусу в газету и в Русский журнал, о Шерстюке – в газету и в Русский журнал с приложением его монолога, смотрю олимпиаду, пишу для себя. Даже не спрашиваю, подобно Алисе, компьютерную мышь, как мне отсюда выбраться, потому что, «мужик, ты что, я здесь живу». Это моя жизнь, в которой мне нравится никого не видеть, плавая в собственных слезах и в прочем.

12 февраля. Гриша Заславский предложил писать для Русского журнала «письма к другу» об изо. Пошел на выставку отца Ромадина в Литмузее в Трубниковском переулке. На работе «депортация» отдела в гораздо более худшие условия. Я готов к самому худшему, поэтому с радостью смотрю в любую сторону, с которой меня могут отсюда извлечь.

13 февраля. Как обычно, поверил напрасно Оле Тимофеевой и пошел в музей Пушкина на Пречистенке на Битова с Владимиром Тарасовым. Это к 10-летию Вагриуса, я-то думал банкет, а это серия литвечеров. Да и Вагриус сам по себе отвратителен, как обычно. Разве что увидел и говорил с Александром Пятигорским, который представил молодую жену. Их привела Ира Барметова. Алеша Мокроусов что-то неопределенное говорил о заведовании отделом светских биографий в журнале «Карьера», откуда ушла Катя Данилова с командой и пришла Катя Лугинская, которая с 1 марта будет набирать новую команду. Я кстати и призадумался.

14 февраля. Так зачитался и так записался, что чуть не забыл отписать сюда дневную порцию слов. С Галей почти не разговариваем с начала прошлого июня, она «не заметила» моего перелома руки, например, уверена, что я был без гипса на ее вечере 20 декабря, хотя сломал руку вечером 16-го, а мне так кажется, что мы не разговариваем уже лет десять, с момента ее развода со мной, а то и лет двадцать, но вчера она меня подстригла, и сегодня позвонила с работы, что там все ее спрашивают, что я ей подарил на день всех влюбленных? И совершенно спокойно приходит после часа ночи чуть ли не каждый день. Не понимает, что отношения симметричны. И поэтому я не считаю возможным с ней разговаривать относительно наших отношений, это бесполезно, она закрыта для любых слов, поэтому иду в другую сторону, - в сторону своей работы. Тем более, что времени мне остается уже считанное количество.

15 февраля. Издательства несут книги, на новом месте я сижу в 418-й комнате, напротив окна с наружными лестницами и на потенциальном сквозняке, но с угла, что хорошо. После работы иду на выставку в «Ковчег» – «100 лет с огоньком» - курение в искусстве, с Сашей и Павликом как участниками. Раю поедем встречать во вторник в два часа дня. Непонятно, что дарить Рае и маме на 80-летие. Павлик рисует, Лёня играет в хоккей, Юле нужны очки для дали, Варя растет, Саша ездит на машине, Галя ходит в кино и на концерты, я отправляю тексты по е-мейлам, но хочется еще и еще.

16 февраля. Чем ближе весна, тем дальше в себя. Сначала перестал дарить подарки, потом ходить за продуктами в магазин, - хватит чая и чего кто пошлет. Жизнь уходит в сложение слов в компьютере и в специальное никогоневидение. Потом понимаешь, что должен уйти просто потому, что болен, а это не то место, где лечат, наоборот, будут гробить, и это детям плохой пример, а так они поймут все потом.

17 февраля. Утром еле встал, ломило все тело, даже думал, что заболел, но потом разошелся. Днем читал, писал, потом ходил с Галей в «Копейку» за продуктами (сегодня воскресенье), с небольшим выяснением того, что мужчина должен кормить и обеспечивать семью, в частности, учебу детей и пр., как делал это мой папа. Несмотря на то, что она зарабатывает не меньше, если не больше меня. Потом опять чтение, письмо, олимпиада по телевизору и компьютер допоздна. И мама по телефону довольно нервная, чуть не до плача, к ней вечером должна после театра приехать ночевать Наташа Кирик.

18 февраля. Чем больше изданий просят тебя писать для них, даже всякую эссееватую ерунду, тем лучше. На улице пахнет весной, плюс шесть, и болит голова. Днем – в музее частных коллекций на выставке фото Питера Линдберга, отправляю первое письмо для Русского журнала о выставках. У Гали вечер Огонька, какой-то ансамбль, они с Юлей, я не пошел. Не успеваю читать то, что хочется, а голова и нехватка кислорода – конечно, от телевизора. Гора принесенных от издательств книг растет, а мне и приятно. Дневной запас умных мыслей идет на заказанные тексты и на невысыпание.

19 февраля. 28-я годовщина нашей с Галей свадьбы, ничего, кроме полного отсутствия сил и необходимости собрать их для малейшего шага, ни с кем не разговаривая и не объясняясь, - вот моя ситуация. Встречал в Шереметьево-II из Торонто Раю, которая надеется, что приехала навсегда, в крайнем случае, в предпоследний раз, чтобы вывезти оттуда все остальное. Саша с Павликом приехали на машине и довезли нас с вещами к маме, которой завтра 80 лет, и где мы посидели за столом, отметив встречу.

20 февраля. Утром за продуктами – и к маме. Оттуда на работу. Там неожиданное интервью с Ингерборгой Дапкунайте. Оттуда с Галей на выставку Тягны-Рядно. Там в 20.02. 20-го 02-го 2002-го года – общее фото. Заказывают тексты из Огонька, а вчера вечером Женя Пищикова узнавала насчет моих интервью для нового журнала при «Афише». Захаров еще не прочитал мои интервью. Тут же уходит время на олимпиаду. Тут же книги из издательств лежат.

21 февраля. Поразительно, но Фаина Гримберг с моей подачи вошла в шорт-лист премии им. Белкина. Сегодня это объявили в Овальном зале ГБИЛ, и Наташа Иванова меня с этим поздравила. Перед этим было открытие выставки в Историческом музее, после чего пришлось «отписывать» репортаж о ней прямо в номер. А встал в 8 утра и написал вчерашнее интервью с Дапкунайте и статью о «цене» для «Персоны». Замечательное состояние письма. Как сказала Алла Латынина на фуршете в ГИБЛ, чтобы не думать, надо писать.

22 февраля. Алеша Мокроусов позвонил, что он едет узнавать насчет нового журнала «Шоколад» (типа «Афиши»). Вечером выставки в «Манеже» и «Ковчега» на Усачева, - все это нужно для 2-го письма в Русский журнал. Несколько рюмок водки и Москва превращается в лучшее место для быстрого чтения в метро неважных книг. Филипповский подарил в «Манеже» большое увеличительное стекло и пошел в Домик Чехова на 60-летие Иры Ефимович, куда, как и я, не был приглашен, но имел подарок.

23 февраля. Чтение позволяет пережить сразу несколько жизней, но они, как пришли ниоткуда, так и исчезают в никуда – жизнь по кругу. Когда читаешь дома, ничего не происходит, но ты – в себе. Когда целый день события, то тебе есть, что перечислять, но остается ощущение – пустоты. А так, перечисляешь, что делала твои дети, домочадцы, в них ощущение бега времени, сам же ты вполне укладываешься не в часы и дни, а в библиографию.

24 февраля. Были всей семьей у мамы с Раей на 80-летии. Плюс Кирики Галя с Наташей и Рита с Леночкой. Варя большая, умная, все говорит и понимает, забавная. Рая все приготовила. Я живу в центре своего семейства как остывающий белый карлик в фазе перехода в черную дыру. Галя с Леней пошли на концерт БГ. Расстроен, что маме пока телефон переносной не подошел. Я – между книгами и письмом, даже нет печали в глядении на стареющих близких. Лишь забавно от подрастающих детей.

25 февраля. Забег в начавшуюся неделю начался прямо с перенесенного выходного. Предстоят несколько интервью, выставок, книжных колонок. Результат – 2-е письмо к виртуальному другу, интервью с Дапкунайте, кураж до дрожи писать и печатать еще и еще. Галя завтра должна сниматься в бальном платье для праздничного (8 марта) «Огонька» и сегодня ищет по городу наряды. Юля плачет, что ей нужны учителя для поступления. Лёня – что нужна выделенная линия в Интернете для своих дел и пр.

26 февраля. Беседовал в редакции с Борисом Дубиным, потом поехал на выставку Иры Вальдрам в галерее Гельмана. Странное весеннее небо на Полянке в шесть вечера, - действительно, синяя эмаль с розовым и белым дымом на ней. Филипповский об убитом владельце галереи «Явь», бизнесмене, о покушении на еще одного своего покровителя в галерее дизайнеров. Юле Галя купила новые сапоги на высоком каблуке. Балует после охлаждения.

27 февраля. Днем интервью с Юрским в присутствии Дана Орьяна из израильского посольства в кафе «Донна Клара» на углу М. Бронной и Спиридоньевского. Погода менялась. Когда вышел из дома – тихо и солнце. Вышел из метро – сильный холодный ветер. Вышли из кафе – сильный снег, при котором фотографировались на Патриарших. Немного на работу зашел, а дальше выставка Петергофа в Музее А. С. Пушкина, потом галерея «Точка» с питерским абстракционистом Борисовым.

28 февраля. Общение начинается в автобусе: некоторые кондукторы принимают за пенсионера и за билет не требуют. Вид из окна – покой сидящему. Прыткие юноши за спиной, мелко матерящиеся при разгадывании кроссворда. В метро навострился читать бестселлеры, а то или дремлешь, закрыв глаза, либо смотришь на сидящих впереди, либо ощущаешь, кто сколько места хочет занимать по бокам. Вот область общения с незнакомым человечеством. Плюс на вернисажах, где живыми считаются только знакомые тебе люди.

1 марта. После писания целый день напролет, вечером на выставке абстракций Бориса Михайлова в галерее «Сегодня» на втором этаже Манежа. Все свои, с которыми общался, фотографируя, и по этому поводу разговаривая: Гарик Басыров и Боря Лавров, Абдрашитов и Филипповский, Ярошенко и Салимон, Наташа Нестерова и Сережа Семенов, Каракаш с Таней и Таня Назаренко, Миша Климентьев и Леня Семейко, Пьецух и Слепышев, Оля Гречина, Феликс Березнер, Сережа Сафонов. Только очень жарко, весь насквозь промок в свитере.

2 марта. Когда целый день пишешь, то ощущение жизни заменяет лишь периодическое раздражение на окружающих и книги, которые читаешь в перерыве. Ну и ветер за окном, но он есть не всегда. Надо быстро нарастить два списка: прочитанных книг, начиная с 22-летнего возраста и собственных сочинений. Доведя их до искомой и предчувствуемой полноты к моменту смерти. Вот и собственный наперсток в подарок.

3 марта. Один из нечастых дней полного тупика и безвыходности, которую даже словами некому выразить: абсолютно несообщаемое отчаяние выгнанного из дома. Унижение, не знающее исхода, полное неуважение, которому никто не может помочь. Когда каждый шаг, каждое слово отражено в кривом зеркале, которое и разбить нельзя: каждый осколок – новое кривое зеркало. Только перестать быть. В этом зеркале хотя бы, для начала. Но как перестать криво отражаться в себе? Заниматься чем-то. Не думать. Не обращать внимания. Заниматься. Идя мимо людей, этих все новых кривых зеркал. Заниматься. Не сходить с ума от предельного уже унижения.

4 марта. Вареньке два года. Вечером туда поехали Галя и Лёнечка: большой игрушечный дом и большой букет. Павлик приехал после девяти часов и девяти учеников. Я был после работы у мамы и Раи. Заезжал также к Игорю Захарову, с которым договорился на серию книжек бесед -–с Битовым, Аксеновым, Акуниным, Назаренко, БГ и пр. Юля начала заниматься на курсах английского при университете Натальи Нестеровой, в крайнем случае будет поступать туда на юридическое отделение за 500 долларов в год. Учится в помещении «Нового времени», где я, кажется, начал печататься. А начинался день чуть ли не с сердечного приступа.

5 марта. На выставках, - сперва в Академии художеств на «семье Голицыных», - хорошие работы Иллариона Владимировича. Потом на Солянке – Аркадий Петров, раскритикованный Басыровым и Назаренко. Добравшись до дома – вдруг полный упадок сил. Этот год, как кажется, - обострение всех положительных и отрицательных качеств и моментов. Что часто производит внешнее впечатление абсурда, - что с плюсом, что с минусом.

6 марта. Впереди четыре дня выходных. То ли лечь и не вставать, то ли, наоборот, писать, не переставая, статьи и рецензии? То ли вообще помереть, чтобы больше не думать о дальнейшем? Видимо, опустошен из-за работ и невозможности отдыха. Огромное число отклоненных сегодня презентаций и пресс-конференций. Не с кем и незачем. Пил чай. Просмотрел газеты. Дома почти не разговариваю, да никого и нет все время. Читал. Смотрел в окно на слякоть. Опять пил чай с включенным телевизором. Чай с не очень вкусными сухарями с маком. В магазин бы надо было выйти, да не хочется.

7 марта. Снова целый день письма и чтения, как вдруг еще из «Нового времени» звонок с просьбой написать об умершем 2 марта в Берлине Фридрихе Горенштейне. Взял три его тома и стал читать. Павел звонил, что постоянные очаги воспаления простаты не проходят. Лёня перестал после постоянной ругани меня Галей обращать на меня внимание. Я вне отцовства и муж никакой, сижу за компьютером и книгами, как всегда мечтал, задвинут в дальнюю комнату, как в ящик, из которого нет выхода и где уже воздуха по ранней весне не хватает, задыхаюсь.

8 марта. Павлик с семьей приехали на машине за полчаса, были целый день. Он плохо себя чувствует, много пил, сам расстраивался и расстраивал других, Галя, ругавшуюся с Юлей за то, что она собралась с Леной и ее старшей сестрой в ночной клуб где-то на Пушкинской. Пошла туда после десяти вечера. Лёня весь день просидел в интернет-кафе, где за него, кажется, платил Андрей, ел у него дома, они принесли маме и всем остальным дамам букеты роз. На улице вспышка холода, метели, ледяного сильного ветра.

9 марта. Будучи собой только в состоянии письма, можешь попасть в любое место. Для этого лишь надо вычертить твердую траекторию пути в сподручной виртуальной игре, а тут уж требуется математика, программирование и аккумуляция фактов и цифр в формулы. Живая прогулка все больше ограничивается выходом за хлебом и яйцами, а потом и вовсе хождением между комнатами и разговорами с детьми о ерунде.

10 марта. Ездил к маме поздравить с праздником и просмотрел «Азазель» Адабашьяна три с половиной часа, а Рая, наоборот, пошла с Галей на ее вечер в «Огороде», где артист Ларин что-то играл. Настроение у меня весеннее, злое, рабочее, лишь бы не сгорело, а пока хорошо. Павлик обещает, что книга будет страниц в триста и не дороже тысячи долларов, но я уже почти готов отказаться, самому придется все организовывать.

11 марта. Забавное посещение Театра на Таганке с вечером израильского драматурга Йосефа Бар-Йосефа. Никто из заявленных выступавших не пришел, играли студенты 1-го курса ГИТИСа, у которых лопались лампы и пр. Кто-то покупал билеты за 200 рублей. Вот сюжет. А перед этим на работе, статьи, посещения, письма и пр. У Гали очередной вечер – группа «Белый острог», Рая пошла, а Юля завтра идет с Галей к историку по поводу занятий по 50 долларов.

12 марта. Сидя на работе, записал интервью с Ольгой Плужниковой-Орловой о ее заграничных альбомах, получил поэтические книги из ОГИ. Вчера вечером Алеша Мокроусов предложил писать рецензии для «Шоколада» по 20 долларов за страницу. Сегодня Юля пошла заниматься с учителем истории по 50 долларов за урок. Завтра позвоню Битову по поводу книги интервью с ним для Захарова.

13 марта. Тепло, самая первая весна, рано утром впервые с зимы полная комната сигаретного дума: сосед снизу в шесть утра курит на своем балконе. После вчерашнего вечернего благодушия у Гали перед работой долгий и упорный припадок. Не то ли было у жены Александра Володина. При этом я жутко несправедлив к ней. Надо оставаться в каждом удачном дне, который, как правило, складывается только к вечеру, не переходя в следующий: вот урок, который осознаешь все больше. И все-таки запах весны вечером в открытое окно – большое дело. Даже вторую настольную лампу на один письменный стол поставил для уюта.

14 марта. В «Доме Нащокина» выставка графики Церетели. Потом на работу дописать четвертое письмо к виртуальному другу и – в Музей А. С. Пушкина на вручение премии Белкина С. Бабаяну, не Фаине. Утром было плюс 10, к ночи минус 4, дождь, переходящий в снег. Светская жизнь происходит в костюме с галстуком, а дома – сан-фасон в состоянии едва ли не космического одиночества.

15 марта. Холодное звездное небо, устал от ходьбы, - к трем часам в ЦДХ на Арт-салон, где Мессерер, Рост, Галин стенд «Огонька» с гостями, слонялся там три часа кряду, а потом кривым каким-то путем поехал в Дом фотографии на выставку «Москва-Париж» Игоря Мухина, где была вся тусовка. Павлик предлагает делать книгу за 1700 долларов – 420 экземпляров, я не решил, так как это связано с обстоятельствами 50-летия, за которые я вряд ли смогу ответить.

16 марта. Дни идут слишком быстро, да что делать. Днем в ЦДХ на презентации книги Шерстюка на стенде «Манежа». Кажется, Домик Чехова на 50-летие дать не хотят, ну и не надо. Рая сидит на стенде «Огонька». Брайнин из ЦДХ отправился на аукцион Кристи, я – к маме на блины. Дал денег Лёне на новые кроссовки. Потом он с Галей и Юлей поехали к Полине в Кратово. Сняли Геращенко, который финансировал «Время МН».

17 марта. Прощеное воскресенье, солнце шпарит в окно, а у меня непочатый край работы. Кроме двух больших статей, пришлось быстро набивать 8 главок «Года», пропуск которых обнаружил Павлик уже перед самой отдачей текста завтра в 7 утра для отправки в типографию в Туле. Лёня поехал отвозить дискету на «Чеховскую», оттуда поехал к Павлику на Каширскую распечатать себе доклад об электролампочке для школы, обнаружил там Юлю и маму, которая приезжает и уезжает по своим делам, и снова возвращается. Рая сидит на стенде «Огонька» в ЦДХ.

18 марта. Постепенно входишь во все больший азарт непрерывного письма: главное, не останавливаться, заканчивая одно и тут же переходя к другому, пока не свалишься, без перерыва, как, например, сегодня, пораньше придя с работы. Много заказов, и хорошо. А вокруг и так все сожжено, все живут своей жизнью, Галя после работы в театрах и на приемах. Павлик переживал вчера по поводу обложки «Года»: хотел чистую белую с большим номером экземпляра от руки, а автор и название только на корешке. Если бы не за такие свои деньги, то пожалуйста, а так хоть маленькую фамилию надо.

19 марта. Весенняя горячка. Когда пришел вечером домой, оказалось, что идет моя полоса с Б. Дубиным, о которой в 16 часов и слуху не было, когда я уходил из редакции на пресс-конференцию выставки «Диалогов» в Пушкинском музее к 80-летию Ирины Антоновой, которое будет завтра. Оттуда, посмотрев и Рембрандта с Рубенсом и голландскую школу рисунка – на Гоголевский, где выставка художников обложек «Вагриуса». Говорил с И. Свинаренко, который подарил свежего «Медведя» и две своих книжки. Лёня заканчивает четверть без троек.

20 марта. Рабочее настроение и будни. Так и 50-летие проскачу. Большие статьи выходят каждый день в разных изданиях, что радует: Огонек, Время МН, Персона, Русский журнал, Новое время. Вот и ладно. Сидеть, никого не трогать, писать, читать – красота, мечта. И разговаривать не с кем, - еще один плюс: собраннее и злее будешь. Лёня купил на ВДНХ скейтборд. Галя допоздна на работе и мероприятиях. Миша Поздняев устроился в издательство «Захаров» главным и единственным редактором.

21 марта. Посидев день дома, понимаешь, что должен двигаться сразу по многим сюжетным тропинкам жизни. Заговоры, любовь, письма, бытовые подробности, множество людей, координируемые из центра, - цель жизни может быть только во всем сразу. За день примеряешь на себя разные роли, особенно живя в семье, но имея амбиции вне ее. Постепенно переходя в состояние симфонии, перестаешь реагировать на отдельные реплики.

22 марта. Еле встал: желудок, усталость накопилась от непрерывного писания, но постепенно разошелся: в «Персону» за гонораром, потом в Новое время за журналами с Парщиковым, потом на работу, - книга, письма, отправка статей, Вяч. Вс. Иванов болеет в Америке, - потом в ГЦСИ на Зоологической, где Паша Филипповский все показал, а потом фильмы смотрел, студенты сидели, забавно.

23 марта. Солнечный субботний день, в который я довел себя до изнеможения, потому что некуда и не с кем идти отдыхать, и работы много. Написал о Вере Павловой для Персоны, заявку на художественный журнал для Огонька, писал для себя, - так что даже ощутил от перенапряжения, а, может, от неправильной еды. Варя по телефону рассказала, что они все ездили на бадминтон на машине.

24 марта. Привезли к нам Варю на выходной. Пошли втроем с ней покупать ей машину. «Мне это подходит», - говорит она, показывая на одну, на другую, на третью. Идем обратно: «Где мой любимая Галя?» – у меня спрашивает, когда мы ушли вперед. «Обедать будем дома. У Лёни», - уточняет, чтобы мы не перепутали, где именно. Забавная двух лет. «Варе дедушка купил шарики, скажи ему, чтобы бабушке купил духи», - говорит забавная Галя 48,5 лет. «Где Юля?» - спрашивает Варя, заходя в ее комнату сразу после приезда. Но как приезжает мама забрать ее, начинает потихоньку капризничать, расслабляясь.

25 марта. Вчера таскал Варю по улице на руках, потом наклонился к ней дома, и поясница болит, с трудом двигаюсь, сразу упадок настроения и трудоспособности. Утром пошел стричься в парикмахерскую, конец последней связи с Галей после вчерашней безобразной сцены: после покупки ей на прогулке за 800 рублей духов она расценила это как хитрое мое желание, чтобы она меня стригла, «разоблачение» которого услышала в случайных словах Юли, что мне пора стричься. То есть в голове у нее механизм, заставляющий слышать то, что она хочет, несовпадение со смыслом вопиющее.

26 марта. Надел чистые носки домашние, живот висит, трудно ногу поднимать, носок надевая. Тогда специально стал ноги задирать, подпуская под них руки, тогда в животе через час сразу стало тошно, пусто и больно. Пришлось опять пить чай с сухарем. Жутко жить только, когда хочешь что-то изменить в жизни. Значит, только вперед, не останавливаясь. Тут у человека из сопла особая энергия идет.

27 марта. Заболел – температура, поясница сильно болит, но пошел на работу, оттуда на выставку Евы Левиной-Розенгольц в музее-квартире Сытина на Тверской, 12, оттуда опять на работу, а с нее в Риджину на выставку Бориса Орлова, откуда Галя увезла без сил на машине, растерла спину чем-то согревающим. Павлик с Женей Чарским завтра утром едут в Тулу по поводу книги, диктовал ему справку о себе и книге.

28 марта. Утром не мог встать, думал: зачем? Писать больше не хочу. Жить – тем более. Только читать. Более раннее умение, оно и остается дольше, и отмирает позже остальных, вроде сочинительства. Но встать пришлось: надо было написать и отправить две статьи. Потом Павлик звонил сто раз из Тулы с корректурой. Юле надо платить за занятия и возникают все новые варианты платного обучения и подготовки к нему. И так далее. Галя воспользовалась случаем, долго и напрасно крича о моей жадности и неблагодарности. После звонков Павлика из Тулы по поводу правописания понял наконец, что надо или меньше писать, а в идеале не писать вообще, или даже забыть о том, чтобы печатать. Писать просто так, без смысла и цели. Жаль только, когда выздоровеешь, хорошие начинания тут же забываются.

29 марта. Больной, не спал, полнолуние, все-таки пошел на пресс-конференцию фотобиеннале, потом на работу, потом в Новый Манеж, опять на работу, сдает сердце, еле добрался домой и свалился, потом все-таки встал, пил чай с лимоном и антибиотиком. Непонятно, как жить, когда нет сил. Рая в турпоездке в Китай. Зотову предъявляют обвинение в прокуратуре за статью в НГ. Я в первый раз не писал в Доге двойничества.

30 марта. Зотова обвиняют за клевету, умерла английская королева-мать, Израиль ведет войну с палестинцами, развязавшими террор, время сдвигается на час вперед, дома речь идет только о деньгах, которые ты все время должен кому-нибудь давать, что превратилось в какой-то невроз. Когда человек болен, самое страшное, что ему некуда из себя деваться.

31 марта. Жуткая тоска запредельного уже одиночества, когда некуда деться, в восемь вечера по Эху Москвы сообщают, что убит Валера Батуев, который только позавчера дал мне свою книгу в Московских новостях, надписал, а я ему свою. И вот, дойдя в припрыжке отдельных дней до предела, я решил инвестироваться в единый и большой труд, противостоящий всей этой дроби. Зотов, скорее всего, или в больнице, или еще где вне дома по сотовому.

1 апреля. Постепенный выход из упадка в обычное рабочее одиночество. Приснился под утро пожилой террорист, который прятал пулемет и которого надо было убить, потом я понял, что это мой папа. В тишине сидишь, обозревая мир из точки себя, и даже солнце в окне не страшно, ничего не желаешь. Вечером пошел мокрый снег, все завалил, при том, что давно тепло и снега нет вообще. Павлику с Сашей вчера ночью разбили боковое стекло в машине. Галя с ходу начала говорить мне с напором, что машина у них немытая, поэтому все думают, что такой и надо бить окна. У меня от таких ее речей то сердце начинает болеть, то правая почка внизу поясницы.

2 апреля. С работы поехал в Академию художеств на выставку Хачатряна, оттуда в фотоцентр на фотобиеннале, оттуда, взяв у Файбисовича его скандальную книгу, к маме, где поел, поспал, посмотрел телевизор, отдохнул, купил колбасы для дома, поменял деньги, - и вернулся домой. Хорошо быть осликом. Зотова, между тем, чуть не арестовали.

3 апреля. Из дома поехал в ЦДХ, случайно зашел на «Дизайн и рекламу» и обомлел, настолько интересно и неожиданно. Оттуда за угол – на закрытие «Искусства женского рода», которое устраивал фонд Сороса. С хождением дипкорпуса, показом платьев, фуршетом. Там появилась Галя, и уже вместе с Таней Назаренко и Сашей, ее мужем, на Арбат, где на галерее над казино была выставка Александра Архутика. И уже оттуда домой на машине. Дома Галя предложила после разговора с Полиной устроить день рождения в Кратово, «так неожиданно», а когда я отказался, как обычно спросила: «может, я хочу, чтобы кто-то другой вместо нее устраивал мне день рождения? Тогда в добрый час. Пусть я так и скажу». Так что чтение «Истории болезни» Файбисовича весьма кстати.

4 апреля. Целый день читал Файбисовича и вяло пописывал разное. Левый глаз покраснел и не проходит. Покой и одиночество, которые вытесняют ужас каждого утра. Час ночи сейчас, а Гали еще нет, на работе. Нужно писать большую книгу, но не совсем понятна ее кристаллическая решетка и ось. Путешествие - в стиле не совсем налажено. Тетя Бузя в Израиле умирает от рака – на наркотиках, мама с Ритой плачут. Арик уехал надолго в командировку в Сибирь, просил маму поздравить меня 12-го числа.

5 апреля. Посмотришь вниз, на текст Алисы, - довольно диковатый перевод Набокова: «Эй, Яшка, барин говорит, что ты должен спуститься по трубе». Вместо: «Эй, Билл, и так далее». Неужели он так перепер и Алису на Лолиту – топором? В сексуальном смысле похоже на то. К вечеру и темноте приходишь в себя – в чтении газет, журналов, книг. Но злоупотребляешь – до двух ночи. А так, довольно гнусная жизнь. Когда всегда один и уже стар, - хочется плакать. Потом начинает казаться, что, глядишь, из чужих слов и сошьешь себе зипун, а там и даже свое что-нибудь родится. Нет, не знаю.

6 апреля. Тебя нет, поэтому тебя и нельзя заметить окружающим. Будущего тоже нет. Это медицинский факт. Но есть твоя попытка посмертного путешествия. Попытка отправиться туда надолго, если не навсегда. Есть всякие житейские сложности, связанные с нежностью организма: например, заболеваешь после стрижки в парикмахерской. Не говоря об общепите, где не ел уже лет двадцать и поделом. Потому же постепенно перестаешь выходить на улицу для прогулок.

7 апреля. Родословную веду от тех, кого убивали и выгоняли первым, от тупиковых видов человека, но тех, что брюхом были вдавлены в природу, иначе называемой грязью. Комментирую тексты. Пишу о благости семейной жизни. С Галей слова не могу сказать, не вызывая скандала, долгих ее криков, постепенно сходящих на нет из-за моего глухого молчания, ее приглашения убираться из дома и «мягкого» предупреждения обратить внимание на мое прогрессирующее безумие. Хватит об этом.

8 апреля. Рая приехала вчера из турпоездки в Китай – 10 дней за 1300 долларов – высший класс, понравилось. Ссорятся с мамой. Сегодня пошла проводить в Думе социологический опрос – это на недели две. Юля собирается заниматься с историком из юридической Академии по 100 долларов за урок. Рано ушел с работы, взяв книги Дуды и Фаины, и поехал к маме. Надо держать круговую оборону даже в отсутствие нападающих. Тем важнее полная бдительность, чтобы не пасть, как сухой лист от ветра.

9 апреля. Пришлось неожиданно ехать на работу по поводу полосы Леонардо, а оттуда в Манеж на выставку Кирилла Мамонова, куда Павлик с Сашей привезли Варю, а также были все друзья. Любой человек в истории, а тем более в пространстве, достижим по цепочке знакомых. Просто надо знать, чего ищешь. Я испытываю не волнение мысли, но волнение желания мысли.

10 апреля. Сотый день года. Первая жара, которая не будет понятна ни в холод и дождь, ни в гораздо большую жару летом. На самом деле, первая весна на прогретом балконе. Право, почему мне не хочется ехать ни в какие волшебные места и страны? Сложный наворот разочарований вызывает тошноту при одной мысли о реализации давних мечтаний. Вслед за прекрасными странами тошнит от прекрасных дам.

11 апреля. Ночь не спал, потому что утром надо было идти на летучку. Разочарован всем, в том числе, и тем, что пишу в газете, несмотря на похвалу. Так и похваливают, как пишу: поверхностно. Пошел в галерею на Солянке на выставку Бодрийяра, и сам приехал он к выставке фотографий. Потом в Доме фотографии на многих выставках – запретные фото, татуировки и зона, натуризм и тому подобное. Устал. Теперь можно день-другой затаиться полностью. Самое время начинать иную жизнь.

12 апреля. Замечательный день печального 50-летия. К телефону не подхожу, утром уехал к маме, купив салаты, студни, паштеты, цветы и пасхальный кагор. Посидели там втроем с Раей, а потом поехали с ней в Манеж на фотобиеннале, где она будет сидеть две недели на стенде «Огонька» у Гали. Надо срочно удерживаться над пропастью с помощью нового романа, иначе кранты. В итоге, жизнь прожита, как хотел: даже видеть перестаю, потому что не хочу видеть.

13 апреля. Вчера вечером Павлик привез первую пачку «Года одиночества» и уехал в ночь пить с Женей Чарским по дорогим ресторанам. Домой приехал в четыре утра. Не ел целый день, и у нас, в том числе, был возбужден. В середине мая он должен сдавать на водительские права. А я под утро проснулся с опоясывающей болью в спине и решил, что у меня инфаркт. Но но-шпа, баралгин и покой помогли. И семья сегодня в меру отпустила грехи моего никчемного существованья. Юля взяла в аптеке две пары очков, теперь носит, близорукость 0,5.

14 апреля. Расчувствовался до волнения от сидения дома на теплом балконе без отвлечения от хороших книг и письма на компьютере. Странно, что так волнуюсь от «Года одиночества». Когда в первый раз раскрыл книгу, показалось, что ее вообще нельзя читать. Сейчас привыкаю, но сердце почему-то предынфарктно. Павлик с семьей были в зоопарке, а потом заехали к маме. Рая сидит в Манеже на стенде Огонька, а Галя в трансе и гневе на ее отлучки от стенда и опоздания.

15 апреля. Даже малейшая попытка объясниться приводит к тяжелой депрессии, из-за которой приходится бежать на люди, в редакцию и там сидеть допоздна, лишь бы не дома. Надо молчать. В газете, видимо, обижены, что я зажал такой юбилей. Не объяснить же. Ощущаю себя вдвойне неспособным к жизни. Сегодня ночью умерла в Израиле тетя Бузя, а днем ее уже похоронили. Мама разговаривала с Гришей, Рита с Димой и Ирой из Казани. На работе отпуск будет с 29 апреля до 12 мая, страшно подумать. Сегодня начал переписывать на работе «Год одиночества» белым стихом с числами года.

16 апреля. Не верь, не бойся, не проси. Есть подозрение, что Юля не ходит на английский, а, значит, ее цель – вытаскивать из «этих родителей» как можно побольше для себя. Впрочем, не раз уже обманывался. Еще мне глубоко неприятны люди, высказывающиеся, чтобы зафиксировать свое присутствие, показать себя. Поэтому не могу ходить на планерки и летучки. Теперь я вижу это в собственном доме.

17 апреля. ПустОты и обломы, но, главное, не падать духом, хотя бы ничего и не осталось. После ранней жары приятный холод и дождик. Ни Коля, ни я, ни Салимон не отмечали свои дни рождения, но уезжали в неизвестном направлении. У меня так точно ощущение полного банкротства. Распад связей, одиночество, даже письма к другу в РЖ никто не читает, и незачем продолжать их. Скоро дойду до хождений на семинары к ангелу, стоящему за плечом.

18 апреля. Ко всему прочему еще, как обычно, и поясница заболела, болит все сильнее, окончательно, впрочем, так и не проходя в течение месяца. Лицо в каких-то трупных красно-белых пятнах. Наверное, пора бежать, пока не завонял, но куда? Где эти пампасы, когда до магазина и обратно движешься медленно и уже почти естественно, совершенно не глядя на окружающих. Время теперь не идет, а вытекает. День вытек на глазах.

19 апреля. Рая с мамой доводят друг друга до слез, Рая хочет на праздники поехать жить у Оли Лишанской. А мне куда? На работе поддерживаешь среднее состояние ума и сознания. Вершины и пропасти достигаешь только дома, наедине с собой. Обратил внимание, что начал описывать фрагменты своего детства. Книгу Юрского читаю и уже счастлив. Перестал утром есть яйца. Задумал роман «Исчезновение».

20 апреля. Вдруг и, как всегда, первой у Юли, возникла идея ехать 27-го апреля на неделю в Хургаду, в Египет, вчетвером, по 500$ на человека. Там 30*, а здесь сегодня 17*. Вдруг отгорело желание писать «письма об изо» в «Русский журнал». Действительно, никто их там не читает, чего это я явился в чужую компанию, обсуждающую с руганью, черносотенец Митя Ольшанский или нет, хорош Проханов или дурен.

21 апреля. Попытка прогулки на дачу в Красково, - туда с Сашей на машине и тут же обратно на электричке, а Лёня с мамой остались гулять с Варей. Павлик вел туда Катину машину под ее наблюдением. В поисках своей запрятанной куда-то пары обуви обнаружил двадцать пар женских сапог и туфель. Все ими забито при постоянных жалобах, что ничего нет. Если нет, то хотя бы выбрасывать надо. Зато вечером рогалики с медом. И вполне хватает для счастья.

22 апреля. На работу, оттуда на выставку якобы андеграунда из павильона «Пчеловодство» – в Музее Церетели на Петровке, оттуда со Славой Лёном в галерею «Дар» на выставку Толстого, устроенную Дудой, а оттуда с женой в Голден-Палас на презентацию книги застекольщиков Оли и Дэна. Доехали домой хорошо, а ночь провел дурно, - то ли от еды, то ли от водки.

23 апреля. Утром срочно писал о вчерашнем, потом едва отправил по Интернету, поехал сам, успели поставить в номер, с работы поехал в ЦДХ на Арт-Москву, там два часа толкался со всеми знакомыми, потом поехал к маме, где покормили, надавали подарков мне, Лёне, Гале, и я вернулся домой. К тому же, всякие книжки привозят, что улучшит настроение.

24 апреля. Принесли Ленечкин компьютерный стол, который он, заказал в мебельном за 5 тысяч рублей с доставкой и сборкой (мой подарок). Он же купил брюки блестящие и пуловер за 1200 рублей (мамин подарок). Завтра стол будут собирать. Я сижу дома за книгами, как всегда дурея от прочитанного. Юля сдает какие-то экзамены в социальный университет.

25 апреля. Лёне собрали новый компьютерный стол, посидели за тортом, который купила Юля для нас плюс 2-килограммовый с розочками для детей на завтра, когда Леня хочет повести всех в Макдональдс в Люберцах. Возбуждение покупки и перестановок в квартире. Назови себя анималом, когда в глазах темно, и голубым буддой. Ленечка разбирает бумаги из стола. Послезавтра должны лететь в Хургаду.

26 апреля. Леня водил детей в Макдональдс, я пришел с работы и собираюсь, завтра вылет в 9.20 из Домодедово. Мысли, как и вещи, разбегаются, одна путевка с визой примерно за 540$. Едем вчетвером. До 4 мая вечера, мой отдых до 13 мая, когда идти на работу.

27 апреля. Полет в ИЛ-86 с «телевизионщиками» в Хургаду. В Домодедово подвез Юлин знакомый из Жулебино за 300 рублей, которые еле взял. Долгое оформление по приезде в гостинице, смена комнат, дикая головная боль, особенно после пропажи моей сумки, которую Леня нашел у какого-то туриста в комнате. От русских и египтян особенно тошно. Леня приносит воду и оживляет меня. Сильный ветер. Вечером сидим у моря.

28 апреля. Время переводится на час назад. Прогулка по городу на автобусе с 10 до 2 часов дня: дьюти фри, где Галя покупает ящик пива (24 банки за 16$), музей папируса и прочее, где гидиха имеет свой навар. Лежу у моря, один раз купаюсь, поясница начинает болеть. Галя с Юлей наслаждаются купанием. На улице, когда мы с Леней покупаем «папирусы» подменяют 20 фунтов на 50 пиастров, но мы возвращаем свое. По Би-Би-Си сообщают о смерти Александра Лебедя.

29 апреля. Юля уже не завтракает (два питания – утром и вечером), пробует виндсерфинг. Наш Sea Gull – лучший отель в Хургаде, что не говорит в ее пользу. Почти одни русские. 1$ - 4,6 фунта египетских. Подгораю на пляже и кутаюсь в полотенце. Сильный сухой ветер. В номере у детей сильный шум от каких-то гостиничных механизмов. Путевку стали искать всего за неделю до отъезда, отсюда и дороговизна. Вечером в лавке на Леню надевают в «парадный арабский костюм Афарата», Юля приходит в ужас от этого.

30 апреля. Галя с Юлей уезжают с 10 до 16.30 на катере на коралловые острова – по 15$ с человека. Юля вся красная, мы с Леней в тени. Обычное ощущение юга, которое мне с детства утомительно. Гале нравится, а у меня после купания болит поясница, больше не буду. Но с Галей с первого же дня миримся, она терпима ко мне и доброжелательна. С Леней, оставшись одни, идем в Макдональдс. Самолеты тут бесшумны, хотя мы в 5 километрах от аэродрома.

1 мая. В 5 утра Леня с Галей едут на автобусе в Луксор, город мертвых – до 11 вечера. «Спокойно, для старичков, тебе бы понравилось», - по словам Гали. По 50$ с человека. 28-го числа, ездя по городу, видели коптскую церковь, было вербное (пальмовое) воскресенье, женщины были в белых платочках, церковь под охраной полиции. Я весь день просидел в тени, и все равно обгорел, чешусь, нос и лоб сгорели. Обычный модуль моего пребывания на юге. Вечером холодно, сижу в трех майках, так нагрелся за день.

2 мая. Нет сил, и хочется все время лежать. Юля хочет быть одной. За 4 занятия по 10$ за занятие научилась на виндсерфирге и ушла в открытое море. Бассейны холодные, и Леня расстроен, что не может в них купаться. Народу все больше, и уже трудно найти лежак. Потихоньку прихожу в себя. И Леня впервые нормально ужинает. Вечером идем за сувенирами. Подходя к отелю, Леня разбил фараона и тут же сам его идет обменивать. Рассудительный, хороший, внимательный ко мне человек. Галя говорит, что здесь дешевы кожа и золото.

3 мая. Леня с Галей поплыли на корабле по подводному царству. Юля не ест, днем спит, вечером на бильярде и в дискотеке. Это как бы наше последнее путешествие с младшими детьми семейное. Юг напоминает мне детство и Сухуми с родителями, смысла в этом не прибавилось. Завтра до 12-ти часов надо освободить номер, в 13 часов автобус.

4 мая. Сегодня страстная суббота накануне Пасхи. Так прошла страстная неделя в Египте. От их стола меня уже тошнит, от мяса болят зубы. Обратно из Хургады летела та же веселая компания, что и туда. Галя разгадала в них ФСБ-шников, я всю дорогу соображал их задания и прислушивался. За дорогу на машине заплатили 500 рублей, со старичка-шофера мафики содрали 100 рублей и хотели еще. Ночью страшный сон: обиженный на меня Мамлеев, его сын, который готовит еду, угощает, он же старик-шофер, потом приходят вчерашние убийцы из домодедовской мафии. В час ночи странные звонки Юле – с вопросом о деньгах и объяснениями в любви, трубку взяла Галя.

5 мая. Дома все тихие, как после тяжелой болезни и медленного выздоровления. Еду к маме. Пасха. Хорошо посидели. Галя моет окно, стирает, вешает тюль у меня в комнате, я у мамы посидел, поговорил. Юля целый день гуляет неизвестно где. Учеба совершенно в загоне. Небольшое даже путешествие в Хургаду затронуло области маргинальные, отражающиеся во снах, всколыхнуло подсознание, разбалансировало стержень личности, лишь постепенно приходящей в привычный порядок. Зато поясница перестала почти болеть.

6 мая. За день потратил 3,5 тысячи рублей: Юле за английский на месяц и проездной, два раза сходили с Галей за продуктами, за фотографии Египта, Лёне – за лед на занятия хоккеем, Галя отдала тюль обработать и так далее. Открылся новый торговый комплекс на той стороне шоссе. Поехали в Музей Пушкина на выставку Петергофа, а там Кофейная кантата Баха и дрянной кофе в толпе халявщиков в Кофейном павильоне. Практически потеряли время.

7 мая. 4-го числа умерла тетя Клава Бандурина, сегодня похороны, у мамы сердце болит. Галя моет окна, вчера починили кран в ванной, который «пел» больше года, разрешила потихоньку выбрасывать все с балкона. Филипповский звонил, что умер Леня Талочкин, вчера похоронили. Можно прибавить к Лебедю, к Евгению Светланову, к Андрею Ростоцкому. В лесу и парках очень много клещей.

8 мая. С Раей поехали на кладбище к папе. Все кругом зеленое, тепло. Завтра Павлик с семьей собирается переезжать на дачу в Красково, к маме не приедут. Рая после приезда в конце июня из Торонто собирается жить на Фестивальной, - с квартирой пока не получается, а с мамой они вместе жить не могут, ссорятся. Павлик получил заказ на оформление дома отдыха правительства Москвы в Литвиново. Сегодня получил аванс в тысячу долларов. 11-го поедет туда смотреть, 13-го повезут с красками, 15-го ему сдавать на права, а все надо сделать до 30-го мая. Лёня сломал доску для скейта, которую купил месяца два назад за 2400 рублей.

9 мая. Были у мамы, кроме семьи Павлика, - они переезжали на дачу в Красково, а вечером приехали к нам мыться. Саша попала в первую аварию, когда ехала с Ипполитом Васильевичем, помяла свою машину и отдала 300$ тем, кого помяла сама. С мамой посидели очень хорошо: цветы, еда, мороженое, вино и т.д. Идея нового «И плывет корабль» – интеллигенция, писатели, художника, вся тусовка отправляются в безвозвратное плавание, часть «Исчезновения».

10 мая. Павлик завтра едет в Литвиново на разведку. Говорит, что Саша «позиционирует» себя как самостоятельного человека: брать денег за аварию у родителей не будет, если Павлику не нравится, может убираться. Первая запись «Философского корабля». Россию не любил, потому и прожил в ней до смерти без перерывов, и прах просил развеять потом.

11 мая. Долгая прогулка с Галей по Жулебино, в парке, по магазинам, с разговорами впервые за много лет. Читаю «Бестселлер» Юрия Давыдова. Павлик поехал посмотреть детский дом отдыха мэрии, куда 6 июня Лужков привезет своих дочерей и который Павлик должен расписать. Далековато, за Нарофоминском. Юля тихая и задумчивая. Вообще праздники кончаются в тишине и спокойствии. К часу ночи просыпается аппетит. Ночь холодна, и спать под пледом будет хорошо.

12 мая. Галя говорит, что очень хочет дачу, а мне так до сих пор не верится, что у нас есть своя квартира, что есть комната, в которую никто не войдет, и есть балкон, где я смотрю закат, - вот чудо необыкновенное. Но тоска гонит ее из дома, и иногда и меня тянет. Сегодня же – тоска полнейшая: две недели праздников прошли зря, ничего не случилось, впереди мрак, как и позади. Тошнит от съеденных шпрот.

13 мая. Первый день работы после полумесяца отпуска – тяжело. К 16 часам пошел в Исторический музей на выставку «Русский Берлин». Вдруг отвалилась подошва кроссовки «рибок», подаренной Раей на 50-летие. Я поехал оттуда домой поэтому, а Галя на «Габиму» в Вахтанговский – очередной провинциальный накол Дана Орьяна. Саша вступила в наследство половины дачи в Красково.

14 мая. В промежутке между завтрашним активным днем – читаю Акунина, вечером прогулка с Галей по Жулебино, меж тем собственного письма толком нет. Павлик рассказывает об условиях труда рабочих в доме отдыха – из Молдавии, Украины, о рабстве их, животиках 36-летних мужиком видом за 60 и пр. Мама не очень хорошо себя чувствует. Рая ездит по дачам своих знакомых. Потихоньку сам обретаешь себя – собеседника.

15 мая. Не спал ночь, представлял интервью с Лукиным и некролог Талочкину, но интервью перенеслось, хорошо, если на следующую неделю. С работы пошел на выставку Ибуеси Араки в Дом фотографии, оттуда на презентацию 3-томника Гениса, который он подписал Павлику, который не сдал сегодня экзамен на права. Бильжо открывает «Майора Пронина» на Лубянке.

16 мая. После вчерашнего «Петровича» окончательно отпало желание делать презентацию своей книги. Не перед кем и незачем. Детектив и одиночество – вот все, что нужно. Игра подразумевает отстраненную твердость играющего, отсутствие сантиментов, которые выжигает первая смерть, без которой не бывает творца. Сначала Иисуса Христа распяли, а потом уже Бог сотворил мир.

17 мая. К 15 часам поехал на Б. Пироговскую в выставочный зал госархивов на выставку «Денежные реформы в России 16-20 вв.» Потом тут же в газету – писать в номер, оттуда к маме, которая сильно расстроена отношениями с Раей, которой тоже тяжело. Галя с Лёнечкой на «Нотр-Дам де Пари» в театре оперетты. Легкость моя перед двумя выходными.

18 мая. Похолодало, дождь, и уже хорошо, что можно дома сидеть с детьми и книгами, хотя Галя звала на музыку в Нескучный сад, - в дождь и холод что ли? Еще есть телевизор и лептоп. Уже больше 800 номеров моей библиографии набралось. Но в Нескучном саду было великолепно, и я был неправ, что не пошел. Галя же повеселилась, напилась и подарков принесла от Кушнеровича. Заболеет же только 21 числа.

19 мая. После вчерашнего концерта Галя рвет и мечет, что не пошла из-за меня на следующий в Музее Пушкина. Одной уже неудобно. А мне давно даже не тошно от этих выпадов. Ровное покойное настроение: дом, чтение, письмо, изжога от сырников со сметаной, пожаренных женой из старого творога. Ленечка хочет делать школьный сайт. С него спрашивают тысячу рублей на школьную форму, из которой он все равно за лето вырастет.

20 мая. Приносят книги, и уже хорошо. Размышление о феноменологии момента. Не надо забывать, что записываю я, как правило, вечером. Юля приготовила еду. Павлик приехал на день из-под Нарофоминска, взял в Дрофе сигнальный экземпляр книги со своими рисунками математики Магницкого, страшно доволен. Холодно, все расцвело, а идет снег и град. Довольно спокойно и комфортно, как всегда после работы, - потерял, по сути, время, а хорошо, вроде как не зря. Писать бы книгу из строчек чужих стихов. Потому что чужих слов не бывает, - пятидесяти годков достаточно, чтобы это понять.

21 мая. Фаина Гримберг, которую пиратски издал Захаров, расстроена больше тем, что он ее втрое сократил, а не самим фактом. Она же, прочитав в моей рецензии про «Александрийский квартет» Даррела, прочитала, стоя в магазине «Гилея» за час все четыре романа. Нет денег на покупку. Я же подумал, что меня многочтение не то что не научает уму, а деликатно от него отвлекает, как от несущественности. И впрямь так.

22 мая. Довольно странное ощущение достаточно привольной жизни, которая, однако, отдает ерундой и растратой времени. После вчерашнего чтения целый день было даже приятно доехать до работы, оттуда в книжные палаты на Пречистенку, где выставлены дурацкие рисунки А. Проханова, оттуда в «Петрович» на роскошную презентацию книги Вадима Месяца. Но зачем это?

23 мая. В Манеж на выставку Ольги Плужниковой-Орловой. Четыре года как умер Сережа Шерстюк. Все были на выставке. У Брайнина выставка будет 18 июня. У Вити Ярошенко – вечер «Вестника Европы» в саду Эрмитаж 31 мая, и так далее. Вечером испорченное Арпишкиным настроение, что утром надо идти на планерку, пьяный, небось, звонил.

24 мая. Не спал всю ночь накануне раннего выхода на работу, где просидел до 8.45 вечера, после чего поехал к маме с Раей. Няня привезла в это время Варю к нам домой, где с ней сидела Юля, пока Галя с Леней были на французских воздушных акробатах. Закрывается «Общая газета», которую Егор Яковлев продал ставленнику Нарусовой за 3 миллиона $, всех сотрудников дурит, туда приходит Леонид Злотин, бывший редактор «Русского телеграфа».

25 мая. Варенька ночью раза три плакала, но, в общем, спокойна, и, если чего нет, то довольствуется имеющимся. Зрачок у нее окаймлен красивым ободком, который у Лени и Юли только намечен. Юля пошла в старую школу на последний звонок. Галя на очередной концерт «Черешневого леса», Леня после хоккея пошел с Варей гулять. Коля Климонтович уже вчера говорил с Леонидом Злотиным по поводу работы в новой ОГ.

26 мая. Саша отвезла Павлика в Нарофоминск, а по дороге – к нам, привезя вторую часть книг «Года» – до 252 номера. За Варей должна заехать Саша вечером. Галя в большом трансе, что я не вызвал ей лифт, хотя она была метрах в пяти передо мной у него. Договорился об интервью с Я. Засурским. Юля слышать не хочет о журналистике. Много пыли и мусора, с которым борюсь.

27 мая. Все труднее переношу вернисажную выпивку. Возможно, к их окончанию, в связи с перерывом в «письмах к другу» из-за ухода (по слухам) Гриши Заславского из РЖ обратно в НГ. Пока же поехал в Мраморный зал ГБИЛ на открытие выставки перемещенных ценностей, украденных частным образом. Напился с двух бокалов красного вина, но за вечерним писанием «письма к другу» постепенно протрезвел.

28 мая. Утром снилось, что не могу собраться на встречу с Засурским, чего-то не найду, домашние мешают. Встреча же наяву была нормальной, хотя в конце голова заболела. А вечером поехал с Галей на последний концерт «Черешневого леса». Башмет, Третьяков, Шуберт, Малер, Моцарт. Марина Климонтович жалуется на голову и проверяет ее.

29 мая. Немного болят глаза, поэтому сплю с особым удовольствием. Дорасшифровал Засурского, поехал на работу. Оттуда к Захарову на презентацию книги о Высоцком Давида Карапетяна. Кроме меня и Майи Пешковой практически никого не было. Обратно шли с автором к метро. Безумие, когда вечером никого нет в доме, а ты пытаешься хоть до кого-нибудь дозвониться, убивая волнением свободный вечер.

30 мая. Тихий хороший вечер, встречал Галю, пошли в магазин. Встретили Юлю, которая гуляет с подругой Наташей и ее собакой. Приезжали мыться с дачи Саша с Варей. Леня принес со школы грамоту. У него за год все четверки и пятерка по алгебре, по которой он занимается с учительницей за деньги. Павлик закончил росписи в доме отдыха. У Раи очень неважное настроение: 12-го предстоит поездка для оформления развода с Марком, а жизнь почти прошла вроде как зря.

31 мая. В саду «Эрмитаж» праздник журнала «Вестник Европы» Вити Ярошенко: марширующие девушки с барабанами, фейерверк, мы с Леней прогуливаемся, еда и питье, множество знакомых, потом Галя приходит с концерта, здороваемся со всеми. Перед этим с утра на работе сидел, голова болит, нет сил, еле добрался до постели, хочется покоя, но желудок слишком полный.

1 июня. Ярошевский приходит во «Время МН». Юле купили костюм на экзамены и выпускной вечер за 5700 рублей, почему-то моих. Павлик закончил роспись дома отдыха. Все труднее пить, потому что сознание и так не справляется, даже трезвое. Есть книги успокаивающие, например, мемуары Э. Герштейн. На Выхино женщина из Люберец нашла мобильник, который потом у нее дома взорвался и убил ее. Это для Чечни делают и оттуда возвращается.

2 июня. По сути, каждый Божий день учишься жить один, и только к вечеру это, более или менее, удается, и ты успокаиваешься, перемучиваясь, но почему-то так и не научаешься. На Ленечке, как на младшем сыне, лежит нелегкий труд ухаживать за стареющим, но по-прежнему неприспособленным к жизни отцом. Голубой вечер и книга – чего еще надобно.

3 июня. Юля пишет выпускное сочинение, накануне вечером, упав духом, что не читала почти весь ХХ век. Свиданиям и гуляньям это не мешало и не мешает. Павлик и Саша все время и деньги тратят на ремонт машины. Надо было не такую плохую покупать. Полина предложила свой старый дом снять за 2000 долларов. Я начал переносить свои тексты Лене – для СД-рома. Но Гале жалко своей тысячи на дачу, лучше что-то себе купит и в Испанию съездит.

4 июня. Переношу тексты для СД. После работы в Домике Чехова на 70-летии и презентации книги Брусиловского. Житинкин закрыл свой первый сезон в театре на М. Бронной. Смешно выступали Наум Олев, Лев Прыгунов, Евгений Рейн и другие. Надо уезжать за город. Надо читать и не пить. Надо жить иначе. Юля вовсю гуляет. Саше с Павлом дача у Полины не понравилась.

5 июня. Завтра отключают горячую воду до 26 июня. Я почти заполнил свой диск, именую и складываю фото, Леня никак не починит фотоаппарат и ведет речь о новом. Каждый человек живет один день, а после ночи становится другим, хорошо бы еще и имя менять. У Коли Климонтовича вышла книга в «Вагриусе». Просит написать статью в опровержение Рассадина.

6 июня. Для чего-то пошел в посольство Франции на Якиманке на пресс-конференцию о новой серии АСТ-Галлимар, надев новый черный костюм, как будто бы на прием. Туда и обратно. Павлик сдал на водительские права за 100 долларов. По телевизору вечером фильм о Вере Павловой. Галя купила модные босоножки. Рая просит открыть счет и доверенность для перевода денег. Мне это невыносимо трудно. Брусиловский звонил, что понравился «Год». Он нравится тем, кому не нравился Сушков, и наоборот. Не считая тех, кто прочел несколько страниц и оставил. Таких, думаю, большинство.

7 июня. С удовольствием доработал до конца пятницы и поехал к маме в предвкушении пяти первых дней на даче в Кратово у Полины. А утром был на каком-то безумном «пушкинском фонде» в Музее А. С. Пушкина, который вечером дает «бал для спонсоров», а я должен был по велению Оли Тимофеевой писать об этом рекламную заметку. Юля по школьному сочинению получила 4/4.

8 июня. Утром приехала Саша с Варей и Павликом и отвезла нас к Полине на дачу. Очень хорошо, сходили с Галей в магазины, где есть всё и более того. Установил ноутбук. Варе понравилось: гамак, долго спала, песочница, игрушки, собака Дружок и Володя. Потом Галя съездила с ними в Красково и Жулебино. Леня пока не хочет ехать с нами. Потом я встречал Галю у станции.

9 июня. Россия проиграла Японии в футбол, с Манежной площади начались погромы в центре города, жгли машины, одного мальчика зарезали, в полное отсутствие милиции. В Кратово шел весь день дождь, мы с Галей вдвоем, все спокойно, читаем, я пишу. Леня не хочет приезжать. У Юли завтра экзамен. Первую ночь накануне спал плохо: за стеной храпел сын Полины, который приезжал отмечать свой день рождения. Гуляли у пруда, купили подушку, клеенку на стол, на котором пишу и пр.

10 июня. Днем впервые остался на даче один, если не считать где-то вдали Володю, которые осторожно ищет общества поговорить. Галя уехала рано на работу. Часа в четыре поехал в Москву на пресс-конференцию в новом клубе Андрея Бильжо «Майор Пронин» на Лубянке, чтобы вернуться следующим утром. «Пронин» замечательный. Бездна выдумки, игры, мастерства. Были с Галей и Аидой до половины двенадцатого. Были все знакомые, - внутри, на улице, опять внутри и все время на улице. Есть маленькая сцена для выступлений.

11 июня. На работе выходной, и я опять на даче, купив билет выходного дня за 56 рублей на месяц. А так билет 7.60 в одну сторону. На даче одному великолепно, - читаю, загораю, пишу. После М. Ромадина решил делать коллажи из выбрасываемых глянцевых журналов и абсурдные тексты. А Володе, поди, страшновато тут одному сидеть на даче круглый год.

12 июня. Приехали днем Галя с Леней. Галя легла спать с двух до семи часов, а мы с Леней пошли гулять, после чего он уехал обратно в Москву. Рая улетела в Торонто ненадолго, чтобы окончательно развестись и решить все вопросы. Никто ее не провожал, только Миша дал машину, и она немного обиделась. Жарко, комары искусали ноги. Солнечный день, он длинный и однообразный и кончается тихим покойным вечером.

13 июня. У Брайнина катаракта на глазах и бельмо, он убит. Утром с Галей приехали из Кратово, с работы я пошел в галерею Манеж на выставку лоскутных картин Мари Годар, оттуда к маме. Теперь к ней буду ездить по четвергам, больше и некогда из-за дачи. Павлик получил права на вождение. Пока дома были одни дети, они приезжали с Варей к нам мыться и оставляли ее. Хотя горячей воды у нас дома нет. Рая звонила, что долетела. Теперь хочет устраиваться в Германии жить, «где хорошая медицина для старости».

14 июня. Россия проиграла Бельгии и вылетела из чемпионата мира по футболу. Поехал в «Персону» за гонораром, где обнаружил сокращенным на побединский рассказ свой текст о поколении. С работы поехал домой и тут же на дачу. Переписываюсь с Раей, которая оформляет документы в Торонто на развод. Софе предлагают 2-комнатную квартиру в центре Чикаго. Оля Тимофеева едет с Шубиной на Кипр в дом к знакомой.

15 июня. Весь день ждал Галю, но так и не дождался. В девять вечера ее еще нет. Возможно, готовится к вечеру «Огонька», который хочет проводить через неделю в саду «Эрмитаж». Со вчерашнего вечера идет с небольшими перерывами дождь, и довольно холодно, 12*. Это после 24* вчера днем. Ночью мерз, так как не включил батареи, думая обойтись. Надел все теплое, а все равно мерзну: в комнатах уже тепло, но хочется быть на веранде и на крыльце читать, когда чуть распогодится. А, в общем, спокойно и хорошо.

16 июня. Галя с Лёней приехали накануне после одиннадцати. Встали сегодня поздно. Лёня устроился заниматься на ноутбуке своими делами, - строить сайт, учиться рисовать и пр. Потом гуляли вчетвером с Полиной вокруг пруда. После обеда, часам к шести, Лёня уехал в Москву, чтобы купить диски и приехать завтра ровно в это же время.

17 июня. Леня сменил меня на даче, занимается с ноутбуком. Марат Гельман назначен зам. гендиректора ОРТ, завтра еду к нему домой брать интервью на Остоженку, не попаду к Марине на день рождения. Хорошо бы успеть к Брайнину на выставку в Новом Манеже. Холода заканчиваются жарой. Павлик ездит на машине, вместо тормозов нажимая на газ.

18 июня. Гельмана ждал целый час в его роскошной квартире на Остоженке 3, кв. 28, сделанную Александром Бродским, потом нас все время прерывали, к Брайнину приехал к самому закрытию. Галя пошла с Аидой за Костей Побединым на прием к Армани, но их не пустили, она пришла в 12 ночи домой и давай на всех кричать, - Леня открыл шпроты, а она сделала котлеты (больше еды никакой нет). Жалко потерянного на работе времени, психика скачет, возможно, из-за дачных перепадов.

19 июня. Утром уехал на дачу, где целый день работал, очень устал, но все успел, а, сидя на крыльце и недвижно глядя на небо, солнце и сосны, даже и отдохнул. Написал 14-е письмо о Брайнине и «Майоре Пронине», рецензию на Битова, вспышку недели на послезавтра, расшифровал стенограмму Марата Гельмана – вроде бы и много, а все равно мало и отрывисто.

20 июня. Утром вызвал Умнов «с неприятным разговором». Я решил, что уволен или зарплата уполовинена. Оказалось, что скандал из-за 13-го письма к другу, где я написал, что думал, о некоем Пушкинском фонде, который заказал рекламу во Времени МН, оказалось, левую, а я вроде как выдал это и подвел всех, если раскроется. Все сразу оказалось вокруг таким гадким и подлым, что сильно задумался о своем будущем в этой журналистике.

21 июня. Самый длинный день, жарко, плохо сплю несколько дней, с работы уехал на дачу, отсидев долго и зря. Леня начал делать сайт «Года» в виде раскрывающейся книги с множеством страниц. Рая в Торонто в глубоком минусе, тут ей предлагают квартиру на Песчаной улице за 49 тысяч. Должна прилететь в конце июля. 14-е письмо заняло в рейтинге СМИ по культуре – 4 место.

22 июня. Галя с Леней приехали днем, вечером сидели за столом у Полины на дне рождения, бывшем накануне. Весь день спокойно писал Гельмана и прочее. Павлик с Сашей активно ездят на бадминтон, оставляют Варю, но мы не даемся. Прогуливаемся, читаем. Вчера ночью была сильная гроза, где-то недалеко, казалось, ударила молния. Все спокойно.

23 июня. Тихие воскресные прогулки с Галей вокруг пруда, она собирает и сжигает сушняк на участке, я спокойно работаю и читаю, благодать, когда подумаешь об этом, не жарко, облака. Слишком добр, открыт, дружелюбен к другим, незамысловат, не имея посторонней этим людям социальной воли, за которую они будут тебя бояться и ценить, а ты смотреть сквозь них, как на подручное средство, - вот они и плюют на тебя. Вечером неожиданно приехали на дачу Варя с Павликом, помылись в душе, поели и поехали обратно. Завтра Саша с Варей и няней собираются на неделю в нянину деревню под Калугой – собирать землянику.

24 июня. Как говорит Варя: «Где моя Галя», с которой они вчера вечером уехали в Москву. Я остался на полные понедельничьи сутки один. И пошел нескончаемый дождь и опять 13*. Когда вечером приезжаю домой, никого нет, а все равно все внутри трепещет от ненависти, не могу тут быть и никого видеть. Причин полно. Галя не взяла дискету с интервью для Огонька, а я не умею отправить по Интернету с Лениного компьютера. Подыхаю.

25 июня. После работы – на Галин вечер «Огонька» Юлия Кима. Он был в ударе, пел много мне не известного, и все приятное и неожиданное. Это было в клубе Макаревича «Ритм энд Блюз». Были Аксенов, Войнович, Женя Попов, Таня Назаренко, ОСП-студия и другие. Макаревич вроде бы тоже захотел на 5-е число. Выпускной вечер Юля провела дома. Павлик напился на Киме. Завтра утром опять еду на дачу, новый удар по нервам из-за перемены всего.

26 июня. Еще один день на даче, который урвал от рабочей недели. Но не очень много успеваю сделать, надо все-таки преодолевать себя, для того, чтобы работать. Не высыпаюсь из-за дороги и внутреннего ожидания ее и вставания. Зато здесь, на даче, так хорошо лежать на диване на закате, - на веранде, как будто лежишь среди сосен, особенно когда входит вечерняя прохлада. С заходом солнца птиц как вырубает.

27 июня. С работы пошел на второе открытие выставки Брайнина, оттуда к маме, к которой езжу теперь по четвергам. На работе все большее разочарование: отвергнут текст Асара Эппеля – «за неприличие»? В Огоньке сняли из номера интервью с Маратом Гельманом, так как якобы еще не подписал приказ о его назначении замом Эрнста, хотя он давно уже ведет эту деятельность публично. О выставке Брайнина почти никто не написал, потому что он не охвачен этой придурочной тусовкой в СМИ.

28 июня. Уже привычно – на уик-энд в Кратово после работы, в иную жизнь, от которой будет трудно потом просыпаться в Жулебино и в газете. Сегодня – вместе с Леней. Галя собирается завтра ехать на поезде в Ульяновск и Тольятти на какую-то регату, у которой Огонек информационный спонсор. У Юли экзамен на вечернем отделении юридической Академии послезавтра. Узнал от Андриасовой, что там в приемной комиссии Нина Агишева, которая в МН ведет театр, и она готовит туда по 20 долларов за урок, и знакома с главной приемщицей туда. У меня, кроме чувства вины, уже никаких чувств.

29 июня. Жарко, загорал, печатал, Ленечка долго не выдержал, и ближе к вечеру уехал, я его проводил до станции, купил продукты, потом принял душ, пишу рецензии, интервью, перепечатываю старые тексты, главное, не думать о том, как все это воспринимается людьми, у которых нет слуха, а что-то свое на уме, а ты внешне неубедителен и не имеешь авторитета, которого достойны хотя бы журналистские тексты.

30 июня. Когда на даче один, кажется, что немного умер, семья живет своей жизнью, и если сделать шаг в другую сторону, то незаметно уйдешь еще дальше. И не заметят. У них ведь своя жизнь, иначе бы не ушли, говоришь себе. Это к вечерней прохладе и к головной боли. «Ласточки летали, а над той горой…» Детей жалко.

1 июля. Никогда после школы так не жалел уходящего времени лета, как сейчас, живя на даче. С тоской думаешь об отъезде отсюда. Июнь уже прошел. Половина года прошла. Разве что научился равнодушию. Когда приехал домой, оказалось, что у Гали обратный билет с регаты на следующее воскресенье, то есть приедет как раз на Юлин день рождения.

2 июля. Утром сходил постригся, взял банковские депозиты для Раиного перевода денег, получил деньги (сильно урезанные) в Русском журнале на Зубовском бульваре, подготовил в газете интервью с Маратом Гельманом, отдал интервью с Парщиковым, поехал на презентацию книги Коли Климонтовича в Пен-центре, потом домой и на дачу, куда с утра уже поехала Юля. Галя неожиданно приехала утром с регаты в Ульяновске, полна впечатлений, взбодрилась.

3 июля. Среда, жара под 30*, которую обещают еще на неделю минимум, мы с Юлей на даче, она занимается, готовясь к вступительному экзамену на предмет государства и права, а я читаю Колину книгу и потихоньку пишу. На даче достаточно прохладно по сравнению с остальным миром. Можно загорать, есть абрикосы с черной смородиной. В магазин и обратно шли вечером по берегу речушки через заросли крапивы. Кроме радио, никаких новостей.

4 июля. Утром приехал с дачи, где осталась Юля, учащая перед экзаменом государство и право. Пошел на пресс-конференцию Войновича по поводу его книги против Солженицына, а потом отписывал статью в номер. Встретил по дороге Парниса с Радзишевским, которые шли с похорон 98-летней Эммы Герштейн. Войнович подписал свою книгу Юле на день рождения. Там же Майя Пешкова, которая прочитав у Коли о «замечательном писателе Шевелеве» так обрадовалась, что предложила разыграть «Год одиночества» в книжном казино на Эхе. Галя наотрез отказалась везти туда книги.

5 июля. Очередная пятница, работа, а потом дача. Ленечка отвез для Майи Пешковой на Эхо еще книги для книжного казино. Мама вчера подстригла бороду. Я раздражен на Галю, видно, насколько я ей в тягость и не нужен, а я от этого в злобе. Без сил добрался на дачу. Юля прошла сочинение, завтра предстоит экзамен, говорила бабушке, что единственная надежда на ее молитвы, даже ее растрогала. Юля пришла сегодня утром после дачи, ночевав у Лены, а я почти не спал душную ночь, прислушиваясь, не пришла ли.

6 июля. Юля сдала экзамен на четыре, потом дети с Галей приехали на дачу, где с 2-х дня до 2-х ночи были Таня Щербина с Сашей Тягны-Рядно, кормили меня мясом. Галя подарила Юле – розы (17 штук), часы с браслетом, кольцо с лошадкой, я – словарь толковый и 5 тысяч рублей. Тепло, идут дожди, Полина принесла наш диван, а старый выставила под елку, где можно теперь лежать.

7 июля. Утром поздравили Юлю, за которую накануне выпили в 12 часов ночи, а после завтрака дети собрались в Москву. Погуляли вокруг пруда. Леня в Москве заказал им пиццу ради праздника. Галя лежала под елкой с книгой, потом пили у Полины чай с настойкой. Тепло, светло. И мухи не кусают. Постоянное чтение скрашивает жизнь и на природе.

8 июля. Ноутбук отрубился, разрядились батареи, не поступает питание от электросети, повезу в Москву с дачи, чтобы Леня посмотрел. Мне без компьютера – хана, отключение питания, канала связи с тем, кому я непрерывно говорю. Дома оказалось, что Юля сломала у меня телефон, взяла 1,5 тысячи рублей на учителя (очередные), в доме разгром и развал, в котором ни мне, ни, очевидно, Гале не хочется быть.

9 июля. У Юли завтра экзамен, у меня сломался ноутбук, бедный Леня в жару едет черт знает куда – за Юго-Западную, где на месяц отменили метро от Спортивной, интервью мои переносятся на завтра, все выбито из колеи. Леня отдал в ремонт до четверга за 50 долларов и хочет купить новый ноутбук за 600-700 долларов. Встретил Аркадия Ровнера, Вита умерла от рака груди 5 месяцев назад.

10 июля. На рентгене зубов с Галей не встретились. Юля сдала историю на четыре. Это вроде бы проходной балл, списки будут 5-го августа. Брал интервью подряд у Светланы Безродной и у Василия Аксенова. Причем, Аксенова просят в завтрашний номер. Материалы идут каждый день. Некогда ехать на дачу. Завтра Леня хочет покупать новый ноутбук.

11 июля. На работе мой полный упадок – после быстрого и напрасного изготовления Аксенова, Саши Иванова, Сорокина и пр. Ленечка купил ноутбук за 700$. После работы пошел на пустейший джаз в сад Эрмитаж, оттуда с Юлей и Галей на машине – с пиццей, пивом и салатами домой. В перерыве работы в Новом Манеже на форуме художественных инициатив.

12 июля. Ленечка починил новый ноутбук на Юго-Западной, а потом поехали вместе на дачу, куда вечером приехала и Галя. Рита отказалась от Люсиной квартиры, Люся перепишет ее на племянницу. Коля Климонтович уехал в Коктебель. Арик собирается с Жанной на костылях в «малую кругосветку». На даче собираюсь быть минимум четыре дня, устал от работы, тем более что есть компьютер. Почему нельзя, чтобы все время было так: все, кто живы, живы, зубы еще не все выпали, ничего не болит…

13 июля. С Ленечкой по очереди работаем на компьютере на даче, жара здесь почти не ощущается, разве что пару часов, когда солнце часа в четыре поворачивается на террасу. Галя купалась в пруду, сделала кресло, найденное у Полины на чердаке, обставляет кухню, готовит, много малины, которую собираем и едим, гуляя по участку. Я пишу про «Общую газету» для «Нового времени» (которую потом не напечатали, чтобы не обижать Егора Яковлева) и обживая ноутбук.

14 июля. Галя уехала с дачи на день рождения Вали Малюковой, несмотря на свой отпуск на неделю. Потом уехал Лёня, потом Юля, которая приехала днем – ходила с Галей на пруд, спала, разговаривала со мной о своих планах на будущее. Много малины, Гурджиев, жара, компьютер. Как затихает Кратово вечером в воскресенье! Почему-то самая большая тишина недели.

15 июля. Середина лета, Галя приехала неожиданно вчера поздно вечером, была с Леней на дне рождения Вали в ресторане еврейского центра на Никитской. Сегодня готовит, убирает, подметает участок. Привезли Варю, а Саша с Павлом поехали на бадминтон. Решили с Леней покупать новый ноутбук за 1500 долларов. Делаю текст Безродной и слушаю ее диск. Павлик забрал ноутбук, чтобы передать его завтра Ленечке.

16 июля. Ленечка починил старый ноутбук и поменял клавиатуру, так что печатать теперь наслаждение – все за 50 долларов. На четверг – послезавтра – заказал новый ноутбук за 1525 долларов. Галя пошла на пруд. Всюду жара, а на даче даже и прохладно. Неожиданно Галя с пруда уехала в Москву, не сказав нам, «чтобы помочь Юле», у которой завтра сочинение на дневном отделении.

17 июля. Юля писала сочинение, Галя, приготовив еду, поехала на дачу к Лене, туда же вечером приехал Павлик с семьей, на которых я утром обиделся. На работе тягомотина с текстом интервью Безродной, завтра еще одно -–с банкиром из Центробанка. Витя Ярошенко в «Вестнике Европы» сошел с ума, Щербина и Салимон плачут, Лена Усова рассказывала на лестнице МН об «Общей». Друг Юхананова купил «Рамблер» и хочет там делать подобие «Афиши».

18 июля. Рано утром в Центробанке на ул. Правды на интервью с зампредом Войлуковым Арнольдом Васильевичем. Забавный человек, рассказавший множество историй. Отдал расшифровывать пленку на работе и уехал вместе с Леней на дачу. Новый ноутбук не привезли, как обещали, а перенесли на завтра. Варю привезли к Гале на дачу, они купались в пруду, ездили на детском поезде в Отдых и обратно, играли и веселились. А после нашего приезда Леня больше с Варей был – гулял, играл, кормил и спать укладывал, чем Галя, у которой, как и у меня, гораздо меньше сейчас терпения сидеть с детьми.

19 июля. Лёне привезли новый ноутбук за 1525 долларов, заказанным им по Интернету. Утром приехали с ним в Москву с дачи, вечером уехали обратно, я после работы. Рая должна прилететь из Торонто 29-го числа в 14.30. Юля тоже приехала на дачу, а вечером – и Павлик с Сашей на машине. Варя бросила в пруд Галин фотоаппарат. Мне заказан материал в «Вояже» о Макаревиче. Там теперь Оксана Полонская.

20 июля. Вся семья в полном составе ночевала на даче. После завтрака начался разъезд. Первая – Юля, после обеда – уехали на машине Павлик с семьей. Они 3 сентября собираются в Америку все. Ужинали втроем с Леней и Галей на улице под деревом. Весь день писал интервью с Войлуковым из Центробанка. Жарко, книги, семья, хорошо. Много ос, белых бабочек вечером, сверчков. Леня делает мультики за компьютером.

21 июля. Последний день Галиного недельного отпуска испорчен ее плохим настроением. Ночью говорила, что болел живот. Утром непрерывно ругалась из-за денег, в том числе, на пруду, с которого, несмотря на жару – 32* - ушли через час, и Леня поехал в Москву, а потом и она. Как-то она нервирует его за три дня до отъезда в еврейский лагерь. Я пишу целый день Макаревича для «Вояжа», в надежде на 300 долларов, возможно, и напрасной. Вечером остался один и наконец вздохнул. Если поеду в Москву, то не раньше завтрашнего вечера, а то и утра вторника.

22 июля. В Москве +33*. Сидя на даче, волнуюсь о маме. К обеду приехали с вещами Саша с Павликом – переезжают из Красково в Кратово. Так сбываются как раз перед отпуском на следующей неделе мечты. Они обнаружили на 42-м километре бадминтон. До этого они ездили в Царицыно. Дома собираем Леню в лагерь, завтра Юля сдает экзамен.

23 июля. Юля сдала государство и право на дневной – на четыре. История в воскресенье, нужна пятерка. Жуткая жара, почти не спал в городе. Будет 35*. С работы поехал к маме. Добрые отзывы о «Годе» от Алеши Парщикова, который «на нем будет проверять Катю Дробязко» до Коли Филипповского, который «понял, почему называет меня на вы». То же Светлана Безродная, на концерте которой Галя.

24 июля. Галя дома, весь день собираем Леню, страшно душно и жарко. Дал Лёне с собой 150 долларов, купил всякие вещи и продукты. Юля хочет 1300 рублей на водную аэробику с 1-го августа. Рита получила 5000 евро, как узник. Вечером отправили Леню в Венгрию с Киевского вокзала, Галя пошла на очередной концерт Безродной, а я поехал на дачу, где Павлик с Сашей нашли в сортире осиное гнездо.

25 июля. В Кратово в воздухе гарь от горящих вокруг торфяников, накрапывает дождь, +30*, дымно. Вдруг, на счастье, идет дождь и похолодало до 21*. Облегчение. И Павлик с Сашей не поехали из-за дождя на бадминтон. Решив, что похолодало, поехал в Москву. Галя, как обычно, на концерте. Расстроил маму, что вряд ли поеду Раю встречать в понедельник. Диме Дзюбову 50 лет.

26 июля. После работы, на которой сильно припахали меня, - вспышка недели, подписи, полоса с огромными сокращениями, еще и «слухи недели» о погоде надо было срочно писать в 16.30 – поехал на дачу в Кратово на две недели отпуска. Облегчение трудно передать. Собираюсь забыть обо всех своих долгах во все издания, в которые пишу, – до 12 августа. Рая сказала, что 29-го ее встречать не надо ни мне, ни Павлику. Павел вчера привез экземпляры книги Магницкого с его рисунками. Они с Сашей бадминтонят в Царицыно, а потом он провожает няню в Быково до полуночи.

27 июля. Вчера на работе предложили плыть по Волге с оркестром Спивакова со 2 по 10 сентября. Галя приглашена от «Огонька». Павлик с Сашей рисуют на даче. Из пяти учеников Павлика поступил один. А рисуют очень хорошо, и он не знает, как и чему учить дальше, если все равно не принимают. Ближе к субботнему вечеру, как обычно, приехала Галя. Гуляли втроем с Варей, Саша с Павлом уехали, плакала, потом легла спать.

28 июля. Чудеса: Юля сдала историю на пятерку и набрала проходной балл на дневной факультет юридической академии. Павлик целый день ухаживает за Варей, - Саша уехала, - ухитряясь еще рисовать. Галя ему не помогает, лежа под елкой с книгой, я тем более. Саша отдала чинить двигатель «Жигулей» еще за 300 долларов. Раньше жалел, что июль кончается, сейчас счастлив, что еще от июля несколько дней.

29 июля. Позавчера вечером, в субботу, задавили машиной насмерть в Снегирях Сашину бабушку Наталью Арсеньевну. Вчера вечером перегорел вход электрического питания в старом компьютере, перестал заряжаться. Электромагнитная буря, почти не спал, вечером нет сил. Рая прилетела из Торонто, встретил Миша Коваленко. Павел и Саша в Снегирях. Я с Варей, потом Юля с Леной Сорокиной, потом приехала Галя.

30 июля. Похороны Сашиной бабушки послезавтра, в четверг, и до этого времени их здесь нет. Галя гуляет с Варей по двору, ходят в гости к Полине, жалуется, что болит живот. Вечером приехали Юля с Леной и опять же уехали. Отпуск входит в норму: читаю, почти не двигаюсь, думаю, куда бы уехать, и остаюсь на месте. Вечером полный упадок сил. Рано ложусь спать.

31 июля. С утра все в дыму, - горят торфяники. Как в Кратово, так и в Москве. Приехал с Галей в город на маршрутке из Жуковского за 25 рублей один билет до Выхино. Съездил к маме на часок, Рая собирается в Германию в 10-х числах августа. Саша Родионова поехала в аэропорт за Володей Родионовым, который здесь до 11 августа. Ночевать с Варей думали уже вдвоем, но приехала Галя.

1 августа. Вечером, после няни, приехали Павлик с Сашей после похорон бабушки и поминок. BMW сбил двух старушек, стоявших у дороги и упал в кювет, - пьяные ехали с пляжа. Ей было 74 года. Поскольку утром в Снегирях было собрание, то были все родственники. В морге в Истре нет холодильников. Павлик был на опознании.

2 августа. После долгой жары на «Илью пророка» хлынул дождь к вечеру. До этого Варя день и ночь капризничала. Павлик спал, потом рисовал. Уедут, наверное, завтра утром. День проходит в поминании этого дня как отпускного. Поздно вечером встречаем на Отдыхе вместе с Юлей Галю с тортом и в крайне дурном настроении. Всюду туман и лужи, я в галошах, надетых на носки.

3 августа. Павлик с семьей уехал на несколько дней к Родионовым на ул. Д. Ульянова повидаться с Володей и дедушкой. У нас в доме живет мышка, которая ест раздавленных на подоконнике ос и мух, оставляя лишь крылышки. Похолодало, вчера +30, сегодня пасмурно и +17, включили отопление, Галя у телевизора, Юля у Шуры и Полины, рано вечером уже хочется спать.

4 августа. Приезжала Валя Малюкова на дачу, гуляли с Галей на пруду, ели на улице, Валю пару раз укусили осы. Я перед этим нашел лесное озеро, которое оказалось плотиной, но все равно хорошее. Больше часа в одну сторону, там посидел часок, раздевшись. Дома все время пили вино, ели фрукты. Юля вечером уехала. Галя проводила Полину с Валей до станции.

5 августа. Впервые за время отпуска остался один, счастье! Холодный день, +19, включил обогревание. Юля должна смотреть списки поступивших, но, чем кончилось, я не знаю. Поздно вечером приехал на дачу Павлик с семьей. Перед этим отвезя Володю с дедушкой на дачу на 42-м километре. Павлик получил вторую тысячу за росписи, машину из ремонта, взяли еще рисунки дешево в Дрофе за книгу.

6 августа. Почти не спал, и рано утром уехал в Москву, где ночевала Аида у Гали, а списки поступивших перенесли на сегодня после трех часов, волнение. Я поехал к маме, позвонила Галя, что Юля поступила, теперь настаивает на поездке к морю. Позвонив Вяч. Вс. Иванову и Рене Герра, поехал вечером в Кратово. До меня там были Володя Родионов и его папа после бадминтона.

7 августа. После прогулки накануне в Москве много и неплохо пишешь, но сама жизнь внешне без всяких событий. Вроде как живу в чужой семье – у Павлика, сбоку припека. Сбылась еще мечта, - быть в стороне от жизни. Без телефона и связи никакие новости не доходят и не нужны. Но потом отталкиваешь этих людей, с которыми прервана связь, отвык от нее. Может, написать какой-нибудь роман-учебник по физике за 8-й класс, думаю, глядя на стопку Лёниных книг.

8 августа. Пасмурно, дети рисуют, утром лаза красные, кровоизлияние, утром лежал, закутавшись, на диване под елкой. Отпуск подходит к концу, в Новороссийске и в Сочи наводнение и сели, отдыхающих смыло в море. У нас вечером в Кратово отключили на два часа свет, в это время дети привезли Володю Родионова после бадминтона, принять душ и Павлик потом отвез его обратно.

9 августа. Заболел. Ночью сильный дождь. Проснулся с тяжестью в желудке, все тело болит, трясет. Страшно, что за выходные не вылечусь, и придется увольняться с работы. Павлик и Саша уехали с Володей Родионовым и Иваном Михайловичем. Приехала Рая. Галя обещала быть в 6 и приехала в полночь. Няня еле уложила Варю и ушла в ночь. Ворочался и болел. Тошно, сразу все неудачи навалились, - от компьютера до вытеснения меня из жизни всеми, кто рядом.

10 августа. Вроде лучше, хотя голова еще болит, весь пропах потом, значит, пропотел. Долго лежал на диване. Павел с Сашей уехали на день рождения, уеду и я. Чем еще хороша дача, то, что с нее можно уехать. Если не навсегда, то хотя бы пока компьютер Лёня не починит, а то и до сентября, до одиночества. А пока что чувствую черту между собой и остальными, позволяющую быть собой. Юля сказала, что Екатерина Евдокимовна, наша соседка в квартире рядом, умерла 17 июля. Юля ходит на водную аэробику, довольна, хотя сильная нагрузка, сегодня ее рвало какой-то пеной, видно, от хлорки.

11 августа. После дачи очень хорошо спать дома, хотя соседи мешают рано утром. Днем Юля уехала в Кратово и позвонила, что они все (Рая, Галя и она) остаются там ночевать из-за огромной толпы, возвращающейся из Раменского с фестиваля рок-музыки. Весь день печатал, сидел на балконе, читал, наслаждался покоем и волновался, что сил может не хватить на все, что должен буду сделать после отпуска.

12 августа. Вышел, волнуясь, на работу после отпуска, а там делать особо нечего, получил малый гонорар в Русском журнале и поехал домой. Павлик звонил, что завтра они уедут на день из Кратово и будет свободен компьютер. Но я не приеду, пока не будет моего, если Леня починит после приезда. Полина сказала Гале, что мы можем жить на даче до следующего лета минимум.

13 августа. Провел день дома в волнениях о завтрашней встрече Лени и о нежелании встречи завтра же с Вяч. Вс. Ивановым в Переделкино. К вечеру все устроилось. Читаю Файбисовича, пишу, договариваюсь с Рене Герра на завтра, а с Ивановым на 22 число, как и два года назад. Когда мир отпускает тебя, приходит мысль о власти над миром.

14 августа. Утром встретили Леню на Киевском вокзале, дома жизнь сразу закипела, - Интернет, магазины, телефоны. Днем встречался с Рене Герра на Фурманном переулке, где он остановился, в квартире какого-то скульптора и полтора часа записывал за ним в присутствии Филипповского. Леня купил провод за 130 рублей, чтобы соединить новый ноутбук с экраном телевизора, для передачи DVD.

15 августа. Вика Шохина звонила, что пришла в Независимую газету в отдел Стиля жизни вместо Олега Давыдова, который ушел ради какого-то журнала, затеваемого Аланом Касаевым. То же, вроде, собирается сделать и Зотов. Ленечка починил ноутбук старый, опять там все поменяли, - бесплатно. А по новому смотрит DVD. Юля на мои подаренные ей на день рождения деньги покупает одежду и аксессуары.

16 августа. Поздно вечером, по случаю пятницы, после работы быстро приехал на дачу со старым ноутбуком. Галя осталась, Леня закопался с сайтом для еврейского лагеря. Предлагаю интервью с Герра в «Огонек», там сходу готовы дать два разворота, но нет ни картинок, ни самого Герра. На даче освободил свой стол от Павлика. Приехала и Рая, сидит на кухне перед телевизором, одна. Павлик потерял свой мобильный телефон. Постучалась Полина, что звонила Галя: Леня не приедет, а завтра в час дня на Выхино она встречается с Рене Герра.

17 августа. Рано утром приехал Леня с компьютером. Павлик с семьей собрались уезжать в Москву до завтрашнего вечера. Ночью у них обчистили машину, стоявшую на участке: вырвали приемник и утащили кассету группы «Ленинград». С Леней сидим за компьютерами, прогулялись в магазин. Я сделал вторую беседу с Герра. Вечером приехала Галя, которая с Юлей была в гостях на даче у Нади Ажгихиной. Оказывается, Галя с 12 августа устроилась еще на работу в Дом кино на 100 долларов официальных. Сегодня Малюкова звонила, что оказывается надо еще и на работу приходить, хотя бы раз в неделю, чего Галя вовсе не ожидала.

18 августа. Галя сказала, что Брайнина во вторник оперировали по поводу глаз и вроде бы удачно. На даче довольно прохладно, то включаем обогрев, то выключаем, сижу в свитере. Гуляли с Галей и Лёней вокруг пруда. Леня договаривается по поводу уроков физики с Еленой Исааковной, Полининой подругой. Рая 20-го собирается ехать в Германию на поезде с Белорусского вокзала. Вечером все пили у Полины на террасе красный чай с яблочным пирогом. Володя Родионов улетел в пятницу в Америку. Игорь Зотов ушел из Независимой и Экслибриса, и увел с собой всех – Шульпякова, Бабинцеву и других в еженедельный журнал «Новая модель».

19 августа. Побыл на даче весь день, писал и приехал домой. Галя купила Лене ботинки за 2,5 тысячи рублей, а, оказалось, выиграла их, счастлива, но они, кажется, малы или впритык. После работы Галя еще в Доме кино обсуждает планы работы. Рая собирается завтра в Германию на месяц. Рано хочется спать. Галя собирается завтра вести меня к зубному на консультацию.

20 августа. Галя бьется в «Огоньке» над интервью с Рене Герра, которого сокращают, и на дачу, в отличие от меня, не успевает. А я с работы еду к маме, а потом в Кратово под дождем и без зонта. Зубной сказал, что с зубами все возможно, но канители, кажется, будет слишком много и далеко, за Щукинской. Павлик с Сашей играют в ночи в бадминтон, потом он отвозит ночью няню домой, в общем, нечем заниматься. В Чечне разбился вертолет, 114 военных погибли, 22 объявлен день траура в России.

21 августа. Саша говорит, что по телевизору сообщали, что их дом на Каширской к 2004 году будет снесен ради нового комплекса. Ленечке звонила Т. В. Цивьян, чтобы он сделал бесплатно сайт для факультета истории мировой культуры МГУ. Леня впервые занимался физикой на проспекте Мира с Еленой Исааковной за 150 рублей урок. Звонили утром с работы, искали меня, а я был на даче.

22 августа. На работе переполох: вчера, кроме меня, некому было писать «под шапку» некролог погибшим в Чечне военным, под которых был объявлен сегодня в стране траур. Умнова сегодня не было, буду объясняться завтра, срочно купил карту для мобильного телефона – 8-903-165-82-30. Днем на работе Ира Рачеева из фонда Сороса связана с издателями огромной книги митрополита Антония, и те привезли быстро ее для рецензии. Завтра выходит в газете интервью с Рене Герра, а в понедельник в Огоньке.

23 августа. С работы поехал к Вяч. Вс. Иванову на Олимпийский проспект, записал интервью минут на 45, он завтра уезжает в Америку, а с 15 октября будет читать лекции в РГГУ по антропологии. Галя с Юлей купили Юле шубку за 800 долларов, а вечером все вместе поехали на дачу, где впервые, кажется, собрались всей семьей, всемером. У Рене Герра в Питере украли кошелек с паспортами и визами, а в конце года выходит там его книга. Телефон мобильный на даче, кажется, не принимает звонки или с трудом.

24 августа. На даче, сначала Павлик с Галей и Юлей едут на рынок в Раменское, потом Галя готовит, а Павлик с семьей и Юля едут в лес погулять, а Ленечка – в Москву, куда должна была приехать девочка из прошлогоднего лагеря, но не приехала, и он вечером вернулся на дачу. Полина спрашивает о наших планах, - она хочет пристраивать к нашему дому теплый туалет, выравнивать угол, я сказал, что останусь тут практически я один и мешать ей не буду.

25 августа. Потихоньку к вечеру разъехались Галя и дети, остался я с семьей Павлика, который вместе с Сашей и Юлей ездил в Подольск на выставку семьи Фаворского, а потом в магазин за вещами. Галя плохо себя чувствует, давно уже сумеречная, отдыхает здесь, только бродя в кустах малины и выдирая крапиву, несмотря на то, что в ближайшие заморозки все и так поляжет, а мы вряд ли еще будем здесь впредь, в следующие годы.

26 августа. Миша Поздняев звонил и расстроил: Вера его выгнала в апреле, увлечена каким-то 60-летним американцем, прыгает девочкой, а он потерял работу, сломал ключицу, которую ломали еще раз и которая болит до сих пор, у мамы микроинсульт, издает книгу стихов у Захарова после Веры. Рая звонила маме, она в Германии у 68-летнего ухажера, вроде бы все хорошо, хочет надолго: 8-10-49-511-262-83-40, Владимир Львович.

27 августа. Встретился с Рене Герра, который хочет отплатить добром и пригласить весной в Ниццу на празднование 300-летия Петербурга за счет организаторов. Катя Дробязко приехала из Германии, 5 сентября приезжает Парщиков, 6-го презентация в Доме Чехова книги о метаметафористах, нас, видно, не будет. На работе в очередной раз меня искали, на сей раз из-за 20 строчек о 1000-м номере газеты, который выйдет завтра. Написал.

28 августа. Мы с Леней на даче, Павлик вовсю чихает, что особенно неприятно на фоне наших планов плавания по Волге и тяжкой работы там. Леня отпустил няню, и мы с Варей гуляли до Отдыха и от Кратово. Ночью холодно, днем жарко, ночью топим, днем греемся, не уехали с дачи, будем ночевать вторую ночь с Леней, и хорошо, что никаких сведений из дома.

29 августа. Олег Давыдов работает в журнале своего сына. Коля Климонтович едет в Переделкино с 1 сентября срочно дописывать новый роман. В Нижний Новгород мы едем 2 числа на поезде ночью. Читаю митрополита Антония, устаю и снова читаю, Юля гуляла в Кузьминках. Переписка с Мишей Эпштейном по поводу «Года» и Исповеди. Галя с 2-летия Радио Шансон пришла в 1.30.

30 августа. На ровном месте начал заболевать за два дня до отъезда по Волге – сидя на работе, - потекли сопли, начал потеть, заболела голова, кто-то сглазил из тех, кому написал о турне со Спиваковым, как сообразил бессонной ночью. Вечером еле добрался до Кратово, потел всю ночь, но не до конца. Павлик с семьей собрал вещи, чтобы уезжать с дачи. Галя влюбилась в бывшего ресторанного певца из Сочи.

31 августа. Утром Павлик с семьей уехал, и я оказался на два выходных в одиночестве на даче. Павлик получил вчера 10 тысяч рублей за книжку, из которых 7 тысяч отдали няне. Получил заказ на другую книжку. В четверг умер Сашин родственник – художник Александр Абрамович Алейников. В день города драки со скинхедами, убитые. Галя с детьми на соревнованиях по выездке, там же Путин.

1 сентября. В Москве жара, смог, воскресенье, я на даче – без сил, добаливаю перед поездкой. Галя приехала днем, вылечила. Зато вечером отказывается завтра ехать в Нижний, потому что Леня не хочет мерить школьную форму. Юля в истерике. Сумасшедший дом. Действительно, хорошо было бы начать новую жизнь не там, где ждал, а отказавшись от всего, на что надеялся.

2 сентября. Юля первый день в академии: медалисты, льготники и – Шевелева, как объявили вначале. Обещают, что на теплоходе компьютер не будет работать из-за слабого напряжения. Вечером перенервничал из-за того, что Галя собралась в последнюю секунду, как обычно, потом забыла взять мои брюки и позвонила с вокзала Юле, и та почти в полночь их привезла на Курский вокзал. Сразу заболело сердце, желудок, ночью в поезде не спал.

3 сентября. Утром разместились в каюте так хорошо, что я не поверил, гуляли по Нижнему Новгороду, знакомство с музыкантами РНО, с Денисом Мацуевым, компьютер пока работает, вечером концерт Спивакова и Мацуева в Кремле, после чего прием на корабле, где Кириенко и Клебанов забрали с собой Спивакова, отплыли с ним только в полночь, гарью тоже пахнет вовсю, Галин телефон работает, звоню маме.

4 сентября. Утром проснулись, а перед окном каюты – Макарьевский женский монастырь, куда сходили с Галей, а я еще и обошел его кругом, и в полдень поплыли дальше по Волге. Сегодня день плавания, отдыха, Галя загорает на верхней палубе, а я пишу на ноутбуке. Вчера вечером был банкет с нижегородскими спонсорами, плюс Кириенко и Клебанов, банкиры, Мацуев остался в Нижнем. К вечеру – Козьмодемьянск-Васюки.

5 сентября. Казань, экскурсия по городу, отправляем по Интернету на почте статьи, потом за городом в мужском монастыре, потом полчаса бегом в новую консерваторию на пресс-конференцию Спивакова, на корабль обедать, потом на концерт, в новом роскошном здании казанской консерватории, публика, Гиндин играет Шопена, оркестр – ударные хиты, отдохнув вчера.

6 сентября. Тольятти в середине дня, до отъезда в город успел написать три статьи, от Волги везли час на автобусе к концертному залу, и тут же в библиотеке оказался Интернет-центр, по которому все отправил. После концерта вечер на теплоходе – день рождения Тамары Грум-Гржимайло, со Спиваковым, которому подарил книгу и который был в ударе с анекдотами и рассказами.

7 сентября. Гуляем по Самаре, приятный субботний нежаркий день, - музей изобразительного искусства, потом пресс-конференция в филармонии. Туда и обратно полчаса пешком по соразмерному тебе городу, можно и в каюте писать, приятно. Перед концертом зашли в католическую церковь сердца Иисусова, где пели под электроорган две девушки с младенцем, видели жуткий пожар тут же.

8 сентября. Накануне допоздна говорили долго со Спиваковым – обо всем, но без диктофона, чтобы не спугнуть. С утра до часу дня ходили по Самаре, Галя купила побрякушки, ложки и пр., я устал. На «зеленой остановке» пошли на холм над Волгой, но тут уже силы совсем оставили, и в каюте я свалился спать. Вечером разговор со Спиваковым, который сказал, что уходит из РНО, и чтобы я принял меры к потокам грязи, которые на него тут же польются.

9 сентября. Провинциальная экскурсия по провинциальному Саратову, Галя расстроилась, потому что помнила о городе как о лучшем из всех. Потом не можем отправить по Интернету статью, ни на почте не берут, ни в речном вокзале, ни в областной библиотеке, где полно невключенных компьютеров от Сороса. На концерте сидим на сцене за оркестром, прощаемся со Спиваковым, замечательный Вальс Равеля, Альбинони с паузой.

10 сентября. Рано утром собрались и, оставив вещи в камере хранения, бродим по Саратову – рынок, Интернет-кафе. Антикварные лавки, музей Радищева, потом снова в купе с Грум-Гржимайло и Алешиной добираемся к утру 11-го числа до Москвы. Путешествие было приятным и, надеюсь, полезным. Привык к хорошей музыке, трудно будет без нее.

11 сентября. Дети все приготовили к нашему приезду: холодильник оттаян и полон, все нормально, у Юли впечатления от учебы. От Павелецкого вокзала добрались за полчаса на машине. Был на работе, потом у мамы, Оля Тимофеева хочет увольнять Арпишкина. Зимяниной звонят из Минкульта, спрашивают, действительно, ли Спиваков уходит из РНО, чтобы туда запихнуть Ведерникова из Большого театра, а на его место Башмета!

12 сентября. Дорасшифровал Спивакова и принялся за интервью с ним для Огонька. Леня пришел из школы совсем больной, 38,6*, болит живот. Галя вызвала «скорую»: вроде ангина или печень. Юля две недели назад сдала кровь на сахар – 6. Ей сказали, что норма, но это на пределе, если не за ним. Галя расстроила словами пресс-секретаря РНО, что я должен был указать спонсоров концертов. Это награда за четыре очерка и все остальное. Слушаю Глена Гульда, которого купили в Нижнем.

13 сентября. Такой день: 13-е, пятница. Сначала доставала пресс-секретарь РНО по поводу спонсоров, довела заочно до бешенства. Потом оказалось, что врач признал у Ленечки подозрение на гепатит, и его увезли на «скорой» в 5-ю больницу, в конце Ярославского шоссе, Галя поехала с ним. Я убит, уехал на дачу в Кратово с Юлиным мобильным, завтра к 11 утра Галя поедет туда опять.

14 сентября. Леня в больнице, это рядом с Полиной, говорит, что дней 10, как минимум. Кто-то сглазил ребенка. Галя поехала туда. Анализы только в понедельник. Все дети простужены, Леню не отдают. Непонятно, что делать. В моем телефоне кончилось время. Я оставил, как всегда, Ленечку в беде. Лишь бы его там ничем не заразили. А дома Юля боится от него заразиться и чтобы поэтому Леня был там.

15 сентября. Лёне анализ еще не сделали, на УЗИ очередь, Катя Ширман дала телефон, где это сделают тут же за деньги. Думаю, что завтра надо будет что-то решать. Вечером с Галей на дне рождения у Тани Щербины. Коля Климонтович с Леной Криштоф, Мити Волчек, Саша Шаталов, Вика Лысенко с Наташей Исаевой, посол Англии с женой, которого я не узнал, Дима Ицкович из ОГИ с женой Леной, Парщиков с Катей и т. д.

16 сентября. У Лени никакого гепатита нет, есть безвредный синдром Жильбера, дефицит фермента печени, и то вряд ли, потому что это наследственное и всегдашнее, а мы не замечали ничего такого. Галя везет его из больницы домой. Дым и гарь над Москвой два месяца и становятся все больше. Галя отвезла интервью Спивакова ему домой прочитать. РНО продолжают меня доставать, прочтя только первую статью во Времени МН о воровстве билетов.

17 сентября. Утром звонил Павлик, поздравлял Галю, они путешествуют в Филадельфии. Тут же Спиваков поздравлял и по поводу интервью для Огонька сказал, что не боится своего выпада против дирекции РНО в нем. Юля принесла Гале огромный букет за 600 рублей. Галя купила себе пиджак и костюм. Мы вечером подарили ей пончо накануне, а сегодня Юля еще и духи. Вечером Спиваков объявил о своем уходе из РНО.

18 сентября. УЗИ показал, что у Лени вообще все нормально с печенью, почками, селезенкой и прочим, только гастрит. Но участковая считает, что от гепатита его вылечили, а теперь надо лечиться от синдрома Жильбера. Я был на выставке Евгения Андреевича Додонова в Третьяковке в Инженерном корпусе. Галя с Юлей на концерте Спивакова, после которого общались с ним и с Сати.

19 сентября. Уехал раньше времени из Кратово, чтобы договориться назавтра об интервью с Денисом Драгунским, - очередная реклама Времени МН, которая меня уже достает, моей профессии журналиста приходит очередной конец. Подвели музыкантов РНО, у которых взяли интервью под уход Спивакова, о чем они не подозревали. И футбол закончился, едва начавшись.

20 сентября. По телефону интервью с Драгунским для Времени МН, потом на работе, потом с Галей на открытии клуба Медеи «Мадам Галифе», где ни одного знакомого, кроме Юры Феклистова и Сергея Зоничева, потом гонщик довез нас за 15 минут от проспекта Мира до Жулебина. Надеюсь, что история с РНО начинает затихать, - грязь неприятная. Рая собирается из Германии 6 октября.

21 сентября. Красивое холодное солнечное осеннее субботнее утро, когда я еду в Кратово. Писал, расшифровывал в тишине. К вечеру приехал Ленечка. Вечером пошел дождь. Галя в Кремле на конкурсе танцев сидит среди ВИП-публики, Юля на вечере первокурсников в МГИМО, приехала домой «рано», в час ночи, не осталась ночевать с Леной Сорокиной в центре, я еле дозвонился до Гали, которая пришла навеселе около часу ночи домой.

22 сентября. На даче хорошо. Спим с Леней до 11-ти часов утра, то дождь, то пасмурно. Не спеша, занимаемся. Потом приехали Юля с Галей, и Леня тут же уехал в Москву, а мы пошли гулять, а потом сидели с Полиной и Володей за яблочным пирогом, ликером и шестью бокалами, которые они принесли Гале на день рождения в подарок. Галя с Юлей поехали в Кремль на «Тоску» Дзеффирелли Римской оперы. Вечер на даче в приятном одиночестве с книгами. Но остаются после любого настроения только тексты.

23 сентября. Утро на даче в понедельник: звонок, что у Оли Тимофеевой умер папа, и нужно за нее писать большую беседу со Швыдким, пять звонков от Гали по мобильному, что она хочет, чтобы я разменял ей сто долларов рублями, которых у меня нет, что ей плохо, вечер Огонька, а вчера похитила у Лени очередные сто рублей из его копилки. Вечером в клубе «Ботаник» на вечере Димы Стахова – Макаревич, Дарья Донцова, Житинкин и много других, которых видели с удовольствием. Гале надарили тоже цветов и подарков к дню рождения.

24 сентября. Олин папа умер на даче, один, 87 лет, в среду, а нашли в субботу, в прогретом доме, трудности с моргом в Подмосковье, а похоронами в Москве и пр. Я делаю для Оли Швыдкого, завтра уеду на дачу до вечера 26-го, когда мы с Галей идем в клуб Макаревича. После работы поехал к маме. Лучше бы сразу уехал на дачу, а то Галя приходит, как обычно, в 23.30, и со свежими силами мучает безумствами.

25 сентября. Одному на даче тоска, хотя и отчасти рабочая, тоска и в городе. Длинные пустые дни, заканчивающиеся позорным футболом «Спартака». Впрочем, погулял в темноте перед домом, сделал взятую работу и полегчало. Что за время мы проживаем, неизвестно. Оно будет видно из будущего, уже без нас, и потому – неправильно.

26 сентября. Солнечное утро на даче в четверг. Достаточно дня побыть одному, чтобы перейти в нутряное состояние страха и трепета, полной неудачи и последних надежд. Вечером, приехав в Москву, пошел на 5-летие клуба «ритм энд Блюз» по приглашению Макаревича. Побыл полчаса и ушел, не найдя ни одного знакомого, только молодежь, время зря потратил.

27 сентября. При первой возможности опять на даче – после работы, в надежде побыть дня три. У Юли завтра был первокурсников в ее Академии, у Лени конкурс в школе и хоккей. Мне пришла в голову идея «Вещей на каждый день года», а потом – «наук и идей», для перебивки стиля. Коля Климонтович идет в Независимую в Фигуры и лица. Обещают похолодание, а его нет еще, на даче тепло и сытно.

28 сентября. С утра дождь, днем электричество отключили, после обеда Галя с едой и одеждой, и их посиделки с Полиной, осенняя дачная жизнь с книгами и включенным компьютером, с ветром на улице, с кибировским ямбом. На террасе уже холодно, по области ночью обещают минус, и пришлось дверь на террасу закрыть, спрятаться в комнатке, пока Галя не отходит все это время от телевизора, даже порог комнат не переступила.

29 сентября. Настроение вдруг переменилось и стало сосредоточенно-рабочим. Тут кстати и Галю проводил в Москву после прогулки вокруг Кратовского озера, вечером она идет на концерт Герингаса, а я читаю быстро книжки, переворачивая со скоростью их страницы. Девять дней со смерти Бодрова-младшего, чьим фанатом давно уже был Ленечка.

30 сентября. Ночью вышел в сортир, луна и звезды невероятной четкости и ясности. Утром желтые листья летят по несколько штук. Вечером пошел в ЦДЛ на премию «Российский сюжет». Темная история, зато фуршет невероятного богатства и роскошества, людей могло быть втрое больше. Кто-то из знакомых: Миша Климентьев, Зотов, Дима Беловецкий, Новиковы – и Галя.

1 октября. Проезд в любом транспорте подорожал до 7 рублей. То же с квартплатой. То же с импортными автомобилями. У мамы вчера сломался телефон – линия вышла из строя. С работы поехал на выставку Меера Аксельрода на Солянке. На работе записал Сергея Каледина о его работе нынешней в Можайской детской колонии.

2 октября. Сначала «длинный список» Букера в Балчуге, потом текст и к маме. Аллочка Риты разводится с Максимом, который после 14 лет брака, «вдруг оказался» гомосексуалистом и сейчас живет с юношей в квартире в Жуковском. Вечером звонок от Спивакова из Парижа по поводу интервью в «Огоньке», Записывает Малера, 14-15 будет в Москве слушать предложения ему оркестров.

3 октября. Утром уехал в Кратово, вечером вернулся. Юля была в Кремле на танцах ирландцев. Леня у Гали на работе. У Юли вечером высокая температура, сопли. У меня «завис» компьютер, а как его выключать, непонятно. Футбол уже закончился для всех российских клубов, полный провал, Спиваков идет в «Огоньке». На даче болела голова, хотелось спать, я уехал, упал, чуть ногу не сломал.

4 октября. С работы пошел на пресс-конференцию премии «Дебют». Разговаривал с людьми из ОГИ – Леной, Кукушкиным, - судьба «книги писем» неясна, дал им свои изданные книги. Андрей Василевский читает отдельные куски, предложил ему печатать их в «Новом мире». Павлик с семьей прилетел из Америки, там жарко, здесь холодно. Выросли пошлины на подержанные иномарки.

5 октября. Утром встретил Раю на Белорусском вокзале из Ганновера, приехали на такси к маме, с Беговой прямого проезда нет, сделали автостраду с моста. Рая привезла мне новую сумку вместо порванной от Брунов, но дома раскритиковали за желтую ручку через плечо. Рая довольна поездкой, но в Германию, конечно, не собирается, жизнь там нелегкая у эмигрантов. А Кабаков с Милославским делают новую вечернюю газету.

6 октября. Павлик заехал рано утром за ключами от дачи, - забрал там телевизор и микроволновку, потом приехал – на машине обратно, с собакой, привез ключи и яблоки от Полины. Галя делает оладьи с яблоками. На улице холодно и пасмурно, желание ехать на дачу пока пропало, много забот и неспокойствия. Поэтому решил сидеть дома, закончить серию писем и читать книги, и плодить тексты. А Галя пусть на концерты ходит, и с людьми общается.

7 октября. Павлик ездил в «Ковчег», где отдали с Сашей картинки на выставку «Цветной карандаш» на конец октября. Леня ходит на хоккей, а завтра пойдет к двум учительницам. Юля начала занятия двумя языками на курсах в Дипакадемии четыре раза в неделю, - три месяца это 420 долларов. Галя принесла роскошный альбом из ГМИИ. Юля заходила с подругами в йоговский подвал у Новокузнецкой, хочет заниматься.

8 октября. Уже тошно от Галиных предложений уехать мне из ее дома, слишком унизительно. На работе полоса Вяч. Вс. Иванова, который вроде бы не приезжает читать курс в РГГУ. Оттуда пошел в Ритм энд Блюз на Галин вполне безумный вечер Огонька со Своей игрой. Я в глубоком минусе с утра до вечера. Пора хотя бы на дачу уезжать. Дима Быков выиграл на вечере «свою игру», телевизор отдал девушке, которая заняла второе место, потому что только вчера купил телевизор с видаком. Его «Орфография» выходит, сокращенная на четверть в январе. Пишет уже следующий роман.

9 октября. Собрался посреди недели ехать на дачу, но все длю ожидание, откладываю, сидя за чтением и письмом, жду, когда Леня придет из школы и даст мобильный, отвечаю на звонки. На даче опять тяжелая голова, как это было летом, с непривычки. Надо немножко выпивать. Началась перепись населения, народ протестует, как перед выборами. «Год в стране чудес» почти заканчивается, не удавшись. Нужно зачитаться до восторга, до сумасшествия, до перемены мыслей и участи.

10 октября. Нобелевская премия по литературе дана неизвестному венгру, я сижу на даче, не шевелюсь, чтобы ехать в газету. Поехал вечером, когда начался снегопад, листья желтые и яблоки под снегом, нависшим на них, начали опадать. Красиво очень. Когда ехал в электричке, улочки и переулки, как за границей, подсвечены, но – снегом. Юля отстала от французской группы на 3,5 недели и очень тяжело.

11 октября. Галя сказала, что директрису сада Эрмитаж, сделавшую вечер «Вестника Европы», зарезал в ванной собственный муж. Юля охает от французского дополнительного, Леня нахватал двоек, не успевает исправлять. Павлик переживает, что мало учеников и непонятно, как платить няне. Катя Дробязко уезжает в Германию с Парщиковым 25-го октября.

12 октября. Павлик приезжал к маме с семьей, потом на поминках по Никите, годовщина его смерти. Юля с Леной на даче. Галя с Раей на концерте Башмета, а потом пришла раздраженная, набросила на Леню и на меня «за то, что молчу» - повторяется история, что была с Юлей. Алеша Мокроусов говорит, что была презентация журнала «Новая модель», куда нас не позвали.

13 октября. Мама переживает, что Варя очень худенькая, не ест, а Павел очень поправился. Галя предлагает Рае идти администратором в Дом кино. Митя Стахов звонил, что я приснился Фае, как будущий президент, выигравший у Путина выборы. Галя непрерывно кричит на Леню. Воскресенье заканчиваю, сидя в своей комнате.

14 октября. Днем пишу, вечером иду в Дом журналиста на презентацию сайта религиозного порта-кредо. Ру. Хорошо общаюсь с о. Михаилом Ардовым и Владимиром Успенским. Оттуда в Ритм энд Блюз на вечер А. Макаревича с джазовыми музыкантами, тоже хорошо, все свои – вечер Огонька, - Иртеньев с Аллой, Шендерович, Гафин, Намин, Житинкин, Таня Назаренко и др. Юля подвернула ногу, и через неделю собирается от нас съезжать.

15 октября. Почти потерянный понапрасну день. С работы пошел на «Смерть Арбата» в Музее Пушкина на Арбате, а оттуда зачем-то в Дом журналиста на феминистское собрание Нади Ажгихиной и каких-то писательниц. Галя не пришла, и я, конечно, ушел, не дождавшись банкета. Потно, душно, тошно, нет желания передвигаться в транспорте. Бессмыслица. По статье в «Новом времени» желающие приехали на лекции Вяч. Вс. Иванова, а он остался в Америке.

16 октября. Леня не пошел в школу, а Галя поехала записывать его на подготовительные курсы в МАИ на два месяца за 1000 рублей. Я сказал Андрею Житинкину, что звонил Волохов, он ответил, что придется отключать телефон, потому что тот сумасшедший, будет и в два ночи звонить. Утром звонил Спиваков, сказал, что Швыдкой предлагал ему оркестр, но для прессы заметил, «что там еще есть живой человек».

17 октября. Спиваков спросил Плетнева, как это архангельский мальчик нашел себя в Таиланде. – «Это была ошибка природы», ответил тот, имея в виду русский Север. Алла Боссарт – Гале: «Ты стала совершенно роскошной женщиной». Таня Назаренко по поводу Юли: «У меня есть очень хороший банкир, надо ее с ним познакомить». Мама рассказывает, как дядя Яша собирал мелочь под машиной в грязи и как после его смерти отдала Жене драгоценности, включая те, о которых та и не знала.

18 октября. С утра ездил на «Эхо Москвы» беседовать с А. Венедиктовым, потом на работу. Леня расстроен, что из-за болезни ему не дали на хоккее форму. Вдруг заболела вчера шея и болела жутко, как будто свернул, утром по дороге было так тошно, что чуть в обморок, как в детстве и в юности, не падал. Галя была на «Спартаке» в зале «Россия», балет Касаткиной и Василёва. Но мне-то что, она каждый день куда-то ходит, приходит после 12-ти ночи.

19 октября. Утром привезли на два часа Варю, потом Саша повезла ее к Дине с Мишей, которые остановились у Кати Гершензон. Ленечка в первый раз поехал на подготовительные курсы в МАИ для девятого класса, оттуда к бабушке поужинать. Мы с Галей уехали на дачу, ужинали, пили вино, потом пришла Полина с Шурой. Юля сказала, что переезжает во вторник в Зосину пустующую квартиру на Профсоюзной.

20 октября. На даче с Галей встаем поздно, гуляем вокруг пруда по солнышку, провожаю ее на электричку, сажусь писать Венедиктова для Времени МН и Огонька. Наташа Зимянина: «папу я похоронила только с помощью Селезнева, а с передачей о Баскове у Архангельского я как бы подставила Селезнева, это еще с моей фамилией». Галя купила переносной телефон, муз. центр и одежду себе и Юле.

21 октября. Испортил день, болит с утра голова – затылок, боюсь инсульта, тяжело наклоняться. Поехал на выставку Шагала на Неглинке, чтобы встретиться там с Галей и идти в Вахтанговский на последний спектакль «Чествование» Леонида Трушкина. Голова разболелась еще сильнее, с фуршета ушли – ни одного знакомого лица, убожество, Галя обиделась и, к счастью, пропала с дороги на каких-то других мероприятиях. Театр на меня действует катастрофически.

22 октября. Видимо, из-за низкого давления и затылок болит, и тошнит. К тому же полнолуние. Юля, кажется. Уехала из дома, но я отказался брать ее телефон и вообще что-либо узнавать о ней. Галя тоже вполне счастливо занята своей жизнью, и раньше 12-ти ночи ее дома нет. Завтра свадьба у Кати Дробязко и Парщикова, завтра день рождения у Саши Родионовой, а я уеду на дачу, и меня все это не касается. Этот период жизни закончен.

23 октября. Уехал на дачу, чтобы никого не видеть и чтобы меня никто не видел. Вчера шел от мамы, - в конце улицы на доме лежит огромная луна. Егора Яковлева вроде бы пригрел Олег Добродеев, дав делать какой-то журнал для ТВ. А «Консерватор» опять хочет быть изданием для диаспоры, - очередной круг безумных идей. Вечером захват террористами тысячи человек на спектакле «Норд-Ост».

24 октября. Заложники в театре, власти не делают ничего, ситуация движется медленно, в сторону безнадежности. Разговоры на фоне непринятия решений. Вечер по поводу наград «Иностранки» отменен. Не отхожу от телевизора и радио. Накануне бежал ночью на станцию и уехал последней электричкой из Кратово. У Лени опять небольшая температура, уже три недели не проходит болезнь. И живот болит, и температура скачет. Мама не знает, что Юля от нас съехала. Видеть детей и прочих не хочется.

25 октября. Я заболел, температура 38, 5, всю ночь дрожал, позвонил на работу, что не могу прийти. Как говорил Вал. Провоторов, тяжелая лихорадка перед мистическим прозрением. Весь день лежал пластом. Заложники вторые сутки закончили. Завтра обещают расстреливать. Есть знакомые там, в частности, дочь Ланы Нечаевой и Марка Розовского Саша. Галя на открытии сезона Дома кино. У Павла с Сашей выставка на Усачева.

26 октября. Рано утром штурм захваченного театра. Объявлено о 67 погибших заложниках, вероятно, их больше, так как практически все в больницах, гибли от отравляющих веществ на фоне ослабления. Галины иллюзии о Доме кино рухнули, пришел туда Игорь Угольников, а Валя и прочие уходят. Теперь Валя предлагает Гале еврейский центр за 350 долларов. Приехала Юля в гости, Леня в метро «Сокол» видит труп человека. Количество погибших заложников растет, остальных не выпускают из больниц.

27 октября. Умерло 117 заложников от якобы наркоза. Я продолжаю болеть, не желая и зная, для чего выздоравливать и жить. Приехала вчера Юля, ходили с Галей за продуктами, потом хотела купить новый шкаф под телевизор на кухню, а этот выбросить. У Гали началась тут же истерика, Юля ушла. А мне что делать? Вечером плакал о погибших людях, детях. Завтра день траура.

28 октября. Марина Климонтович сказала, что умер отец Оли Мониной, жены Сережи Семенова, что Колин папа чувствует себя все хуже. Николай Иванович Бандурин спросил маму, не от нее ли выходила девушка, похожая на чеченку, имея в виду Наташу Кирик. Чтобы выжить, мне надо было ночью в среду не уезжать в Москву при сообщении о захвате заложников, а сидеть как существу свободному и самостоятельному, что, очевидно, не так.

29 октября. Вот так и попрощаешься с работой, просто перестав на нее ходить: то болит горло, то сердце, то давление на нуле, а на самом деле нет ни желания, ни будущего, ни какой-либо тяги из будущего для этого. Главное, что ты – ничтожество. Или будешь вытолкнут. Или примиришься, занятый процессом писанины. Россия идет в пропасть. Ты – мимо всего.

30 октября. С трудом выполз на работу, чтобы получить зарплату, побыть на презентации в «Московских новостях» книги А. Янова, а потом поехать к маме. Приехал к ней абсолютно мокрый, но, выпив, много чаю, пришел в себя. Убит ухаживанием Брайнина за Юлей, сегодня были в ресторане, Галя часами с ним беседует, не понимая, видимо, ничего. Меня достают со всех сторон, некуда деться.

31 октября. Коля звонит несколько раз, и мы подолгу разговариваем. Он не пошел на 50-летие Олега Давыдова и на свадьбу Парщикова, спрашивает о возможной жизни на даче, говорит о своей истерике перед малейшей поломкой в доме. Галя ходит устраивать Раю в Дом кино. На ноябрьские будет пять нерабочих дней у меня – с 6-го по 10-е. Если читать целый день, то поздно ночью все изменяется, именно потому, что ты остался тем же, что был утром. Только землю из-под ног вынули.

1 ноября. Галя пришла с работы подавленная – проблемы в «Огоньке», о которых не рассказывает. У меня на работе проблем пока нет, кроме самой работы во Времени МН. Леня закончил учебы, ездил на Савеловский рынок, потом на «Антикиллера» в Дом кино. Я никуда не хожу и не хочу, включая отказ от «Писем к другу» в Русский журнал. Галя не знает, готовить ли ей вечер Манского в Политехническом.

2 ноября. Фаина Гримберг, прочитав «Год одиночества», приступила к вычерчиванию его внутренних линий и сюжетов. Так есть линия моих поездок на дачу, где я сегодня с утра опять оказался, ожидая Галю, которая, кажется, за тысячу долларов будет помогать Манскому делать церемонию вручения премий кинодокументалистам. После 23 октября Россия погружается в варварство, в будущий распад, в неоправданность дальнейшего существования.

3 ноября. Замечательно, что до полтретьего смотришь на калитку и занимаешься своими делами, а потом приезжает Галя с Леней, и уже ни на что не смотришь и ничем не занимаешься, кроме готовки, еды и общей круговерти. Удивительно и то, как к любому твоему действию находится немного унижающий комментарий: подаешь бокал с ликером и оказывается, что это легко – подавать ликер, который не ты купил.

4 ноября. Рая вчера уехала на неделю в Хургаду. Павлик с семьей был у Брайнина, потом у мамы. Много электричек отменено в Кратово и оттуда. На работе хорошо, когда надо сочинять маленькие заметки. Потом поехал в ЦДЛ на вечер Давида Самойлова, взял 2-томник его дневников, Саша Давыдов заболел, но я хочу сделать с ним беседу о его отце. Галя заработала 500 долларов – 10% от добытых для «Огонька» денег.

5 ноября. С работы приехал к маме, потом туда же приехал Ленечка с курсов в МАИ. Впереди пять дней отпуска, которые хочу провести на даче в Кратово, хотя достаточно тошно и безвыходно. То есть нет иного пути, кроме как в себя. Аллочка в Чикаго научилась ездить на машине и ездит непрерывно. Галя ругается с Юлей, даже у нас не живущей. Дети звонят по телефону, а я не могу так общаться, увы.

6 ноября. Утром уехал один на дачу. Уют и покой с книгой и ноутбуком подрывается только изнутри – болью в животе и тошнотворной тоской. Тогда придумываешь, куда бы внедрить свой моторчик. Хорошо жить по собственному расписанию, - спать, есть, читать, когда хочешь, не глядя на часы, тем более, что темно две трети суток. Только сердце побаливает. Погас свет везде, и я зажег свечу.

7 ноября. Когда приехал на дачу, нашел неработающим приемник. Каким-то образом сгорел в наше отсутствие. Полина с Володей собираются делать пристройку к дому в виде теплого сортира. Приехал Ленечка, а Гали, к счастью, нет. Она не выносит, на самом деле, дачи, где считает своим долгом не выходить с кухни, а потом спать с журналом. Или сидеть у Полины. В принципе, смерть это лучший исход, поэтому и притягивает к себе как отсутствие перспективы.

8 ноября. Уехал Леня, приехала Юля с Галей, уехала Галя – я ходил туда-сюда, Володя залез на сосну и спилил ее верхушку, а потом и всю остальную. Я решил, что 10-го уеду с ноутбуком в Москву, закончив дачный сезон, поскольку дача, кроме меня, никому не нужна, у Гали дела, у детей тем более, а я устроюсь и дома. Хороший разговор с Юлей о ее планах устройства на работу, занимается языком, читает вслух.

9 ноября. Долго гуляли с Юлей под падающим снегом. Потом приехала Галя, и они с Юлей пошли обедать к Полине. Володя будет достраивать старый дом теплым туалетом. Я обедать не пошел, сидел один, знобило, болела голова и хотелось спать, - начался сильнейший снегопад, я писал. Когда все ушли, ел салат с горошком, с ужасом думая, как бы избегнуть оного на Новый год.

10 ноября. Уехал из Кратово, забрал ноутбук. Теперь только с Галей буду приезжать. Сезон закончен. Все в снегу, «как в сказке», хороший повод начать оживлять творческую жизнь. Рая приехала из Хургады, довольна. Брайнин был у Юли на Профсоюзной. Когда ехал с дачи, стало жалко Галю, что я не даю ей всего, что она хочет. А как пришла после 23-х часов с концерта и стала орать на Леню с порога, так перестал жалеть.

11 ноября. Позвонила преподаватель английского и дипломатической академии, что Юля не была на трех занятиях. Чем она занимается? Заплачено 210 долларов. Сегодня тоже не пошла: заболела. Настроение у меня за гранью возможного. Постепенно год оборачивается выполнением желаний – сначала остаешься один внутри себя, а потом и снаружи. Тут и дядя Кондратий берет за руку.

12 ноября. Наверное, страна чудес это и есть возраст разочарования. Мол, семьи у меня нет. Помню папины сетования по этому поводу, но то же и у меня. Только опять с моей стороны идет отчуждение от собственных детей, которые силой вещей отчуждаются от тебя. Вечером – на Вавилова, 19 в Сбербанке угощение по поводу 161 годовщины их. Тихий ужас, почти никого из знакомых и не в кайф.

13 ноября. Тяжкое, как обычно, объяснение с Галей, что я вовсе не желаю брать интервью у тех, кого она мне навязывает, что вообще это унизительно для меня как человека пожилого. С работы поехал к маме с Раей. Вешу 88 килограммов. Сильный снегопад. Долго стоял на остановке автобуса на Выхино. Галя зарабатывает деньги конца года, покупает все новые колготки. Я читаю Живой журнал в Интернете, думая, что бы с этим можно было сделать.

14 ноября. Страшноватое ощущение оставленности детьми, которых и сам поэтому тут же оставил. Юля звонила, что то ли болеет, то ли выздоравливает, Павлик звонил, что ищет работу по Интернету, а 3-го открывается выставка в «Ковчеге», где у него и у Саши рисунки. Леня с Галей были на концерте музыканта из Лед Зеппелин. А послезавтра Леня хочет идти в Горбушку на концерт Би-2 и Чичериной.

15 ноября. В перерыве работы съездил на Аэропорт, записал Сашу Давыдова о Давиде Самойлове. На работе временное успокоение, к чему бы? Голова тяжеловата, и спать хочется, а то бы думать самое время и сочинять. Но какая-то электромагнитная катавасия. Теперь, тридцать лет спустя, можно не ждать Галиных приходов после часу ночи, потому что вместо себя она оставила детей и довольно этого.

16 ноября. Обещали электромагнитную бурю после вспышек на Солнце, вот и холодок в груди. Все домашние на концертах разных. К позднему вечеру сползаются, только Юля еще продолжает у Лены. Гармонии нет, одному без поддержки эмоционально тяжело, быстро устаешь, зато никто не мешает. Но время летит быстро, и все время обнаруживаешь себя в иной точке этой оси постарения.

17 ноября. Юля пришла домой, после ночевки у Лены, ходим в магазин, страшное внутреннее напряжение, видимо, от электромагнитной бури, могу заходить только в продуктовые магазины, да и то ненадолго. Внутренний плач, стон и безнадежность. Потом становится немного легче, это и есть путешествие в себя, в книги, в работу, не выходя из дома, которая кончается сном.

18 ноября. Труд продолжается. Еще 11 страниц чистовика рассказа Саши Давыдова о Давиде Самойлове, который греет мне душу. На улице дождь и краткое потепление до +8*, которое растопило весь снег. Галя пришла домой рано, в 20.30, но холодна и не разговаривает. Когда это перестанет волновать, будет, чем заняться.

19 ноября. Филипповскому передал три тысячи рублей, - ему не на что выкупать из типографию свою новую книжку анекдотов. По этому случаю стал собирать гонорары из разных мест. Начал собирать тексты из Живого Журнала в собственных стилистических целях. Достаточно теплый «по европейски» день поздней осени. На работе фотографировали на рекламную полосу куда-то.

20 ноября. Получил гонорар в «Вояже» значительно меньше, чем обещали, - 100 долларов вместо примерно 300. Потом в галерею «Манеж» пешком на выставку Ирины Старженецкой, где были все, кроме Гали. Получил «Вестник Европы» новый от них. 200 граммов вина хватило для опьянения дома, чтобы уснуть. Павлик сказал, что Таня Гончарова должна родить мальчика.

21 ноября. Пасмурно, болит голова, обработал первый опус ЖЖ. Лева Табенкин жаловался вчера, что ему предлагали с выставки взять картину и напечатать за это репродукции в каком-то журнале. Гали опять нету дома после полуночи. Коля по телефону осторожно говорит, - зачем, мол, теткам нужны молодые? В конце концов, всегда получаешь то, что хочешь. Надо быть к этому готовым.

22 ноября. Может быть, Галя больна? Подавлена, давно ничего не читает, не готовит, не убирает, - сидит часами перед телевизором. Подобная подавленность депрессивная была у Рената и плохо кончилась. Все это развилось со времени прихода в «Огонек». После работы, где быстро была сделана полоса о Самойлове, пришел к маме. Говорил с Варей, которая, сидя с няней, уверяет, что «как все», ходит в детский сад. Через полмесяца ей 2 года и 9 месяцев.

23 ноября. Не успеешь обрадоваться пятнице, а уже понедельник, когда ты вынужден, дабы преодолеть свое расстройство, не идти на работу, отложив ее на завтра. Павлика выдвинули на диплом от союза художников. С Галей были в консерватории на концерте РНО с французским дирижером и солирующим Спиваковым, - памяти Евгения Светланова. В антракте пришли к Спивакову, целовались. Варя заболела, и завтра не приедет, как собиралась.

24 ноября. Галя поехала посидеть с больной Варей, пока Павел с Сашей поехали к Ливанову, а я остался дома, сходили с Леней в магазин купить продукты на 1100 рублей, еле дотащили. Павлик сам сделал дома ремонт, шкаф и пр. Леня смотрит «Намедни» как дополнение к уроку истории. Павлик привез Галю поздно вечером и посидел с нами, чаю попил. В Лениной комнате, видно, горит электропроводка за платяным шкафом, сильно пахнет.

25 ноября. Не спал полночи, принюхивался, боялся пожара. Днем писал, ближе к вечеру с Галей во французском посольстве, куда Каталин пригласила на вручение Любимову звания командора ордена искусств и литературы. Были многие – Рыжов, Искандер, Шмелев, Киселев, Кабаков, Шендерович – это, с кем общались. Обратно, как всегда, на машине за 180 рублей.

26 ноября. На работе третий сеанс собирания из Живого Журнала, - некоторое разочарование после восторга. Потом на презентацию Ровнера на Ленинском проспекте, - в больнице св. Алексия, бывший минералогический музей, - Проскуряков, Саша Давыдов, Филипповский. А на 5-летие «Петровича» с Галей не пошел. Поэт Марк Бройдо нашел во мне сходство со своим дядей Гершфельдом, создателем «Красной капеллы» в Кенигсберге.

27 ноября. На ярмарке нон-фикшн в ЦДХ. На получение книг не надеялся, но получил. Теперь буду писать в «Новое время». Видел многих, - Амелина, Пастернака, Колю Александрова, Гаврилова, Петю Алешковского, Славу Лена и многих других, а два «Года» отдал сразу и не тем. Встретил Павлика с семьей, у них открывалась выставка в бельэтаже. Павлик активно предлагал свои рисунки.

28 ноября. Целый день в Доме журналиста, сначала на 5-летии «Персоны» - Трушкин, Шапошников и др. Потом на работу и обратно в Домжур на пресс-конференцию «Национального бестселлера». Оба раза угощался. Сегодня приехали Бруны на несколько дней, хорошо, если увидимся утром в субботу у нас. Оля Тимофеева говорит, что «Консерватор» накрылся. Лейбман собрал редколлегию и сказал, что ему надоела газета с умными словами, будет делать желтую.

29 ноября. Галя вчера пришла в час ночи, - была у Брунов, которые остановились у друзей на Новослободской, рядом с «Огоньком». Сегодня я не был на новоселье у Бори Минаева и на пресс-конференции Марата Гельмана по поводу открытия сайта 1-го канала. К маме приехал в совершенно разобранном состоянии, только постепенно пришел в себя. Сильный мороз, ночью до –25*. Леня заклеил окна, жарит котлеты. Миша Поздняев на работу приходил, книгу подарил, а я ему.

30 ноября. Коля позвонил ночью накануне, что 27-го у него умер отец, сегодня похороны на Хованском кладбище в этот жуткий мороз. Галя пришла с новоселья у Минаевых после двух ночи: квартира у Кунцевской, 180 метров, со всей мебелью и тарелками подарена Юмашевым. Приехали в гости Бруны, посидели хорошо, а потом поехали вместе к их приятелям в район ВДНХ, вернулись, как обычно, заполночь за 200 рублей на машине.

1 декабря. Юля вчера сдала первый экзамен сессии досрочно. Рая собирается переезжать на Фестивальную от мамы. Теперь, после приездов к нам Брунов могу надолго и счастливо забыть об обязательствах кого бы то ни было видеть. Разве что на Новый год, но, может, и это обойдется.

2 декабря. Галя (с глазом), Леня (с горлом и насморком) остались дома, вызвали электрика, который сменил розетку за стенным шкафом. Юля волнуется с институтом, - одну девочку из группы уже отчислили. Варя кашляет, у Саши насморк, - страшно, что завтра потащат ее на выставку, машина опять сломана. Россия выиграла кубок Дэвиса в теннис.

3 декабря. Павлику 27 лет. Подарил ему двести долларов и всякую мелочь. Видел его с семьей в «Ковчеге» на открытии выставки, где есть его и Сашина работы. Варя была больная, резвая, кашляла. На обратном пути у них спустило колесо. А утром был на объявлении лауреатов «Триумфа» - Аксенов, Битов, Абдрашитов, которому дал свою книгу, и другие. Галя туда и сюда приезжала и тут же уезжала.

4 декабря. Отправил «Самойлова» в «Известия». Пастернак позвонил, что не знает, как печатать, тем более, сокращать. Юля Логинова накануне рассказывала, как чуть не умерла, лежа в Склифе от перитонита, трудно выявляемого. Вечером пошел в Балчуг на вручении немецкой премии им. Жуковского за перевод. Ощутил унизительность дарения своих книг. И вообще устал от ничегонеделания.

5 декабря. Книги о Наполеоне, Гитлере, Сталине вызывают зуд мироустройства, - хотя бы через сочинительство оного и компьютерные игры. Леня вяло болеет всю неделю. Алеша Михеев ушел в «Росмэн» издавать серии зарубежных книг, к будущему лету появятся первые. Ночью звонил откуда-то из пьяных криков Арпишкин, предлагая прийти утром на летучку. Я отказался. Хожу нестриженый.

6 декабря. Серьезный облом во «Времени МН» - не прошли «вспышки недели» по цензурным соображениям, что дало мне повод навсегда отказаться от них впредь. Миша Поздняев одолжил 200 долларов на две недели. Пошел в Русский журнал забирать последние гонорары – не додали 30 долларов, видимо, не учтя интервью с М. Гельманом, напрасно его брал, не попав на день рождения Марины Цатуровой. Потом заехал к маме, привезя ей газеты и йогурты.

7 декабря. Леня, кажется, выздоравливает, а я заболеваю. Юля приехала и спросила, почему я стал столько болеть? Действительно, каждый почти месяц, а раньше годами не болел. Одинокие мужчины болеют больше и умирают быстрее. Не могу, что ли, собрать себя? Но ведь, когда здоров, хочу и надеюсь еще писать. Филипповский сказал, что Леша Григорьев недавно умер.

8 декабря. Леня собрался было к Павлику, но не поехал, никого от нас не было на его дне рождения. Юля настояла, чтобы Галя постригла меня, вымыла для этого пол на кухне и в прихожей, а я не должен мыть за это туалет. Вроде бы окончательно не разболелся, за вчерашний день вылез, лечась страшно. Юля взяла у нас с Галей еще по 210 долларов на три месяца продолжения языков. Заметил, что у меня уже весь лоб сморщенный, - как внутреннее выражение души.

9 декабря. Леня пошел в школу, но небольшая температура держится. Люся подтвердила слухи, что Леша Григорьев вроде бы умер от рака легких, что было сообщено некрологом в секции скульпторов. Отправил А. Кабакову письмо с планом вкладки «Живого журнала» в «Столичной газете», которую они затеяли с Л. Милославским. Сил нет, особенно к вечеру, полубольной. 29 лет жизни с Галей прошли тихо: Галя ушла утром, пришла в час ночи.

10 декабря. Интервью с Михаилом Левитиным в театре «Эрмитаж», и теперь пять дней отдыха от работы. Не совсем здоров. Кабакову идея Живого Журнала понравилась, отдал ее на рассмотрение «своего начальства». Насморк, как обычно, спустился в кашель и грудь. Ночь сегодня почти не спал, в бреду «размышлял», что еще должен предложить в «Столичную» - календарь.

11 декабря. Говорят, что Оля Кучкина больна, Алексей Герман в больнице с воспалением легких. Галя отмучилась с вечером для кинодокументалистов, за роялем был Журбин, вела Ирина Петровская, была Вера Павлова, Рыжов, Бильжо, Александр Скляр, доктор Аграновский и так далее. Вера жалобилась и лила слезы, у Раи низкое давление, я болен, Галя жестоко устала.

12 декабря. К концу года обостряются болезни: язык распух от обломка зуба и не шевелится, на глазу ячмень, кашель, голова болит. И все-таки пока еще есть ощущение покоя. Витамины, таблетки баралгина, - и почти как новенький на какое-то время. Ничего не могу сказать о сегодняшних идеях, поскольку сбывается идеал: разрабатываю любые по списку «дней Года одиночества».

13 декабря. Просто человек, который взвалил на свои плечи слишком тяжелую для себя ношу, должен разрядить напряжение. Что он и делает, оставаясь со своими близкими дома. Так было с папой, так происходит с Галей. Тип деятелей, видящих себя недооцененными благодетелями. Им нужно выпустить пар, чтобы внутреннее напряжение их не разорвало. Это их образ жизни. Дадим им его реализовывать.

14 декабря.

Днем доехал с Галей до галереи Юры Миракова, где было 70-летие Бориса Жутовского. Пьецухи, Шевелевы, Сатаров, Губерман с тещей, Попцов и другие, люди уходили и приходили. Пьяный вернулся домой, принял горячую ванну, но не выздоровел. Квартиру Димы Стахова обокрали. Когда мать недодает эмоциональной отзывчивости, это потом отзывается.

15 декабря. Последний выходной день провел, как рабочий, когда остаюсь дома: расшифровывал стенограмму, читая, записывал в ноутбук, принимая звонки о мероприятиях на неделю. Татьяна Щербина лелеет планы на журнал, не то, что с трудом в это верится, а не верится вообще. Почему-то все, что придумываешь один, с людьми обретает извращенную форму. Зачем так громко кричит телевизор? Чтобы звук окружал со всех сторон?

16 декабря. Сплю с полвторого ночи до шести утра, а дальше ворочаюсь, думая, что больше никогда не буду ходить на планерки, что надо взять у Гали 800 долларов, которые два месяца назад дал ей на двери, а она и не думает о них, что забыл дать Лене деньги в школу, что надо быть свободным и независимым и прочую чушь, о которой утром не можешь вспомнить. Так несправедлив и дневник, когда все проходит.

17 декабря. Утром на пресс-конференции в Интерфаксе по поводу мягкого закрытия фонда Сороса, а вечером в музее Пушкина на награждении фондом подвижников. Потом приехала Галя и обратно на машине поехали вместе: Гениева, Филиппенко, Лариса Шамикова и др. Устал, здоровья и сил мало, но приятный ритм завлекает, хотя и страшно, что вдруг помрешь от сердца.

18 декабря. Филиппенко вчера приходил на вечер фонда Сороса, нуждаясь в деньгах на постановку «Бедных людей». Юля случайно встретила Марину Цатурову в магазине: Саша в субботу выходит замуж, свадьбу празднуют в домике Чехова. К вечеру жутко разболелось ухо, давно замечал, что уши закладывает, ничего не слышу, а теперь еще и воспаление, одна радость, что у меня все развивается быстро.

19 декабря. Галя приехала в два ночи с огромной коробкой конфет от банка МДМ. Она больше тратит на мобильный телефон и машины, чем зарабатывает. Хороший способ не видеть, что все вокруг в руинах – занять себя сверх головы. Пошел на премию «Дебют» в музей Пушкина, куда пришла и Галя, и вместе с ней отправились к Тане Щербине, где был Дима Стахов и английские послы. Галя обиделась, что я попросил у нее денег на такси, чтобы поровну.

20 декабря. На работе едва не случился очередной облом: на готовую полосу с Левитиным чуть не поставили большую рекламу. После скандала ее убрали, но раздражение с моей стороны осталось. Потом поехал к маме: она слабеет, Рая опухла от глазной аллергии. Юля заезжала: сложности с зачетами, стипендию получать не будет, видно, хорошо, если в академии останется, - все неприятно.

21 декабря. Придумал идею Живого журнала предложить и Огоньку, а не только Столичной газете и Тане Щербине. Вечером с Галей на 15-летии театра «Эрмитаж» у Левитина. Мало еды у людей, много спиртного, хорошее общение. Решил, что на юбилей Огонька 24-го в Историческом музее не пойду ни в коем случае. Искренность чувств при небольшом опьянении не обманывает никогда. Приехала Юля на выходные, и ей нету жизни.

22 декабря. Все дома, Галя то тихая и звонит по телефону, то скандалит со слезами. Юля пошла в консерваторию на концерт Спивакова по приглашению маэстро. Щербина с Тягны-Рядно едут в Египет на неделю за 1500 долларов на двоих – 4 звезды и полупансион. Что делать 10 дней праздников ума не приложу, лишь бы не болеть. Леонид Юзефович, знакомясь вчера, сказал, что читает меня, а потом спросил, где я работаю после Общей газеты. Значит, минимум три года были напрасны.

23 декабря. Юля с трудом, но сдала английский. Зато облом с физкультурой, для которой врач не дает справки в поликлинике. Дела детей заменяют почти собственную жизнь своими событиями, потому что сам уходишь внутрь, вглубь. Я понял, чего я боюсь в случайных знакомствах: быть кем-то внешним для них, как в 1-м классе, когда отказался идти в школу: ты почему, мальчик, не рисуешь? – Какой мальчик, какой мужчина, где они?

24 декабря. Вечером пошел на чтение Асара Эппеля в музее Цветаевой, - Рейн, Кабаков, Вероника Долина. Оттуда подъехал в Исторический музей, где был вечер Огонька, подготовленный Галей. Митя Ольшанский стал главным редактором «Консерватора», а Дима Быков его заместителем. Дмитрий Харатьян будет главным редактором «Столичной газеты». Леня Бахнов – рерайтер в Известиях за 500 долларов.

25 декабря. Миша Поздняев попросил отодвинуть свой долг на середину января: Захаров штрафует его за опечатки и ставит условия на будущее. Заканчиваю постепенно «Дог двойничества» и перехожу к прямому писательству. Идея Живого журнала обуревает меня, но никем не приветствуется и так и погибнет, как и все прочее. Леня пытается что-то сделать для компьютерного конкурса, в четверти у него 9 пятерок и ни одной тройки.

26 декабря. Днем неожиданное собрание во Времени МН. Вайнштейн поздравляет с Новым годом и объявляет, что контракты заканчиваются 31 декабря, до 20-го января отпуск без сохранения зарплаты, а потом контракты то ли будут, то ли нет. Еще за два дня до этого денег на газету не было вовсе, а сегодня что-то улучшилось. С работы поехал к маме, 10 лет со дня смерти папы, все съехались, хотя и в разное время, семья оказалась большой. Юля сдает сессию пока нормально, Леня доволен результатом четверти.

27 декабря. Мама вчера рассказывала, что, когда я сказал, что мы с Галей собираемся пожениться, папа выразил сомнение, - на что будут жить, - а мама сказала, что это первый нормальный поступок, который Игорь совершил. Вечером новогодний вечер во Времени МН с очередным разгулом. Зарплату дали и уже хорошо. Леня купил на ВДНХ себе джинсы за 1850 рублей, которые я ему дал, взял билеты на елку в Кремль для себя с Варей.

28 декабря. Рая проводит время с «немцем», у которого была в Германии, он приехал в Москву. Мама страдала от ее общества, теперь от ее отсутствия. Галя рано утром поехала к Варе, потом с ней на елку в Дом кино, а Павлик с Сашей на соревнования по бадминтону, которые выиграли. От фонда Спивакова очередное приглашение на лето в Кольмар, теперь уже «со всем семейством». Холодная ночь –28*. Леня купил в Жулебино много коробок с блинчиками, теперь не умрем с голоду.

29 декабря. Галя с Леней поехали за подарками и – тоска: значит, погода меняется, снегопад и будет немного теплее –до –15*. Купили проигрыватель для виниловых пластинок за 200 долларов. Зачем, когда я даже в компьютере не слушаю баховских дисков, потому что некогда отвлекаться. Еще купили цифровой фотоаппарат. И цифровой диктофон на 36 часов записи, не очень понятно зачем, но он и не работает, надо везти обратно менять.

30 декабря. Утром скандал: Галя с Леней пошли в магазин и вернулись, ничего не купив, с Галиными криками о том, что я настраиваю Леню ни в чем ее не слушать. Молчу, ем глицин, болит сердце, и это сбивает с рабочего состояния, время для письма уходит понапрасну. Юля сдала социологию и приехала к нам, воспринимая нас как больных инопланетян. Вечером чуть ли не драка с Галей и разговор до трех ночи.

31 декабря. Завещание. Не хоронить меня ни в каких могилах, сжечь в крематории и пепел развеять в любом месте или выбросить. Не устраивать никаких поминок, никому о смерти не сообщать. Все права на произведения передаются детям.

Великие росы

25 июля. На Прокла от росы промокла. Почему великоросс, - потому что в росах великих омочен, исцелен. Приникает к траве на рассвете полудева и полуптица, хочет, наверное, еще пожить, дура.

Так жарко, что воздух на солнце чуть дымный, не прозрачный, как будто ресницы слиплись и дремлешь. От солнца и тело пахнет тепло, по-родственному. Даже в душ не хочется, кто еще на свете так пахнет, разве что папа с мамой.

А утром, когда выглянул в окно, ничего не видно: туман. И тишина, какая бывает только при тумане. Вспомнил, как в такое же утро, до восхода солнца встал, чтобы плыть на рыбалку. Мимо хат спустился по кривой, не пыльной с утра дороге к остановке автобуса, все было странно, безлюдно, в руках пакет с едой, которую дала хозяйка, чтобы потом поели, - яйца, кусок сала, огурцы, помидоры, хлеб. Голову туманило не хуже, чем село вокруг.

Если честно, то не особенно даже запомнил, как оказались в лодке, тихо отчалили, пошли по реке, такой же тихой, туманной, с вешками от сетей браконьеров. Плыли долго, выбирая место для ужения. Ему река была интереснее рыбы. Все эти переливы воды, красок, берега, затонов. Его даже в полудрему начало клонить, в то, что называется «тонкий сон».

Когда вышел из подъезда, серый кутенок стал ласкаться к ноге. Вдруг вспомнил, что такой же снился под утро. Почему теперь кошки приятнее ему людей? Потому что стар и мудр? Мужики играли в футбол, кричали друг на друга, что пас не туда отдают. В выходной день часов в девять утра улицы пусты и потому похожи на заграницу, где у тебя нет своего угла, и ты идешь не в урочный час. У брезентового шатра пивного кафе восточный человек разговаривал по мобильному телефону. Местные мужики сидели втроем на скамейке, говорили о серьезном, готовясь к выпивке и смягчению сердец.

Кругом поставили магазины, полные разных продуктов. Открывают еще один, большой, рядом с двумя большими, но там будет дешевле. Конкуренты не взорвут, так как фирма серьезная. Люди останавливаются, читают список зарплат приглашаемых на работу. С утра больше пожилых людей у полок с едой, супруги и одинокие старушки. Не спится, и заняться нечем, как ему. Овощи продают на бульваре с лотков. Павильон с яйцами, за которыми его послали, приедет позже. Надо идти в «Копейку».

За тот час, что ходил, много чего видел, а то, ради чего жить надо, особо не приметил. Только ради детей, а то расстроятся. Можно и подождать, все равно. Брюки, легкая рубашка с коротким рукавом, легкие туфли на липучках, которые и застегивать не надо, живи, не хочу. И не жарко, а парит, но в доме можно открыть окна, и получится сквозняк, тоже приятно.

Жизнь в мелких подробностях, доступных описанию, заменяет смысл в его отсутствие, например, тонкий июльский запах трав, который доносится в окно. Это, как в ходынской давке, - тебя отшвырнуло в сторону, но ведь не раздавило, как многих. Будущего нет, зато настоящее краше обычного. Он давно уже заметил, как унизительны утешения, а надежда и вовсе последнее слово. Назад, в так называемую нормальную жизнь пути нет, оно и хорошо.

Первая | Генеральный каталог | Библиография | Светская жизнь | Книжный угол | Автопортрет в интерьере | Проза | Книги и альбомы | Хронограф | Портреты, беседы, монологи | Путешествия | Статьи | Дневник похождений